Гарри Геккер
Гарри Геккер – американский гражданин из штата Коннектикут к своим пятидесяти с маленьким гачком, имел практически всё, что наметил иметь благосостоятельный гражданин, мало в чём нуждающийся, но и не хватающий рубиновых звёзд с американского небосклона. Преуспевающий управляющий небольшим предприятием, к гачку, который следовал за пятьюдесятью, остепенился, округлился, и приобрёл соответствующий своему положению на социальном подиуме лоск, и явно наметившийся животик, который являл собой признак не лености, а скорее всего добродушия нашего господина.
Надо сказать, что Гарри не всегда был американцем, и завоёвывать этот континент ему пришлось почти с нуля, без протекций, протеже и свободных гринов. Жизнь удалась только благодаря трудолюбию и деловой смётке, доставшейся ему в наследство от матери, еврейки по имени Исфирь, похороненной на бердичевщине – дай Бог мира праху её. Все эти качества в купе с каждодневными и неустанными деяниями постепенно, но неуклонно, тянули Геккера редеющей макушкой вверх, к заветной цели – американской мечте, позволяющей вторую часть жизни прожить расслабленно благодушно, не заботясь о хлебе насущном.
Америка покорилась не сразу, а посредством своего сателлита, изредка поставляющего ей своих израилевых детей, в качестве компенсации за опекунство своего очень противоречивого государства. Оказавшись на Земле Обетованной, Гарри, а попросту Гришка Геккерсон, в силу своих природных качеств, старался устроиться так, чтобы поднимать на работе не тяжелее карандаша, но все места, откуда шекели капали без особого напряга, были заняты такими же сообразительными, но более удачливыми новыми соотечественниками, и Гриня, скрепя сердце, про себя называя всех сволочами, но продолжая доброжелательно улыбаться, стал делать то, к чему его не очень тянуло. Надо признаться, что Гарри не избежал и ошибок молодости. Симпатичная репатриантка с его прошлой Родины, приехавшая с большой семьёй из Житомира, показалась ему притягательной и достаточно смазливой, но сыграв скоропалительную свадьбу, наш герой понял, что простоватая подруга – не предмет его жизненных устремлений, и через полгода покинул и свою не очень по нему горевавшую жену, и вновь приобретённую родину, и в компании таких же свободных и жаждущих урвать своё претендентов на лучшую жизнь, подался в Соединённые Штаты, на пьедестал, соответствующий его амбициям.
В пятьдесят с лишним ещё не угасли страсти и уже проявились способности. Всё бы хорошо, но какие-то внутренние токи омрачали безбедную и довольно успешную жизнь. Захотелось иметь то, от чего он всё время отворачивался, что в младые годы не прельщало, обещая отобрать самое заветное – свободу.
Ему не везло с женщинами, он им хотел отдать сразу всё, а они стремились получить ещё больше. Гарри стал внимательнее и с другого ракурса присматриваться к представительницам прекрасного пола и наконец, выбрал для семейной жизни, как ему казалось, достойную во всех смыслах, подругу. Конечно, не надо говорить какой она была национальности, ведь теперь Геккеры каждую субботу чинно ехали на своём форде к новоявленной маме, вкушать кашерную пищу. Дама готовила фиш и шпарила цитатами из торы, как будто всю жизнь только и делала, что учила её наизусть. Мама в душе презирала новоиспечённого зятя, про себя называя его неотёсанным русаком.
Глядя на свою юную дочь и довольно пожившего Геккера, она была уверена, что они не пара, но денежное положение зятя нивелировало её амбиции и сглаживало жизненные шероховатости. В конце концов, сытная жизнь в довольстве вредит не каждому.
По мнению окружающих, новым обладателям семейного гнезда для полноты счастья не хватало острых ощущений. Откуда их черпать? Конечно из многочисленных больших и маленьких открытий, которые случаются во время интересных путешествий. Человек, перешагнувший полувековой рубеж, становится сентиментальным. Его влечёт в места былой молодости, и Гриша Геккерсон исключением из этого правила не стал. Сборы не были недолгими, и молодая семья отправилась на историческую родину предков, тем более что американский паспорт без особых хлопот открывает двери любых стран. Геккеры обосновались в великолепном отеле,
в одном из тель-авивских небоскрёбов, где на соседних этажах забронировалась самая амбициозная алмазная биржа. Море ласково шелестело под окнами сорокового этажа бриллиантовой волной. Город Яффа предлагал для прогулок свои старинные улочки, помнящие Ирода и Наполеона. Гарри натянул на блестящее блюдце лысины белую кипу и казался местным уроженцем. У Стены Плача, в расщелину между старинными плитами, была засунута записка с пожеланиями любимой жене интересной жизни и процветания. Время путешествия, которое даже не засчитывается в срок возраста, пролетело незаметно. Воздушный порт Бенгурион встретил длинными залами и таможенными очередями. Вот и паспортный контроль. Супруга, как птичка что- то прощебетав внимательному пограничнику – уже в международной зоне. Геккер беззаботно хочет проследовать за ней, но бдительный страж порядка замешкался, изучая его компьютерное досье. Экран раз за разом выдаёт данные на гражданина стоящего по ту сторону стойки: «Извините, но вы не имеете права выезда из страны». Геккера возмутила эта ошибка. Кто может задержать гражданина Америки? Он потребовал старшего, который явился незамедлительно. Разбирали щекотливую ситуацию уже в кабинете, подальше от публики (скандал в аэропорту никому не нужен). Суть проблемы была в следующем: оказывается, в этой стране, когда-то предоставившей гражданство Грише Геккерсону, у него по-прежнему находится жена, и мало того, родившийся после его отъезда сын. До совершеннолетия, дитя, лишённое отцовства, получало социальное пособие, и вот теперь, с появившегося отца бдительное государство хочет взять в виде компенсации затраченные на воспитание средства. Отец неведомого сына был несколько шокирован. До выяснения ситуации он должен находиться в этой стране, которая обошлась с ним так вероломно. Жена улетела, и только вид из гостиницы скрашивал время до вынесения судебного вердикта. Сумму для откупа выкатили немалую, но для отца взрослого сына весьма подъёмную. Как и все дальновидные люди, Гарри хранил сбереженья в недвижимости. Ничего не поделаешь, придётся продать квартиру в Майами и закрыть образовавшуюся брешь, но телефонные переговоры с женой поставили истца в тупик.
В силу своей доверчивости и веру во всё доброе, беспечный муж пропустил строчку в брачном контракте, где было записано, что если он станет недобропорядочным гражданином, или не дай Бог попадёт под покровительство пенитенциарной системы, то всё имущество с трудом нажитое и потом политое, переходит под юрисдикцию дражайшей супруги.
Всё бы ничего, но молодая жена науськанная мамашей, смекнувшей, что и без зятя можно прожить вольготно, отказалась вытаскивать оступившегося из дерьмовой ситуации. Жизнь замкнула негаданный круг. Кроме вновь обретённого виртуального сына, Гарри лишился всего: тёща злорадствовала, жена наслаждалась, Израиль требовал возмещения долгов, а он один на целом свете не мог ни ответить тёще, ни забрать своё, ни удовлетворить государство. Костеря всех и вся на родном русском, ломаном иврите и безупречном американском наречии, Геккер заметался в поисках выхода.
Он с большими трудностями обошёл все Израилевы границы, но везде бравые, на вид рассеянные, но очень внимательные служивые ребята и девчата обращали его вглубь Палестинских пределов. Выход оставался один – покинуть навязчивый берег морем, да то-то и оно, что деньги кончились, а на мелочь, что завалялась в кармане, корабль не купишь, да и береговая охрана дремать не обещала. Путём долгих размышлений, потенциальный узник нарисовал для себя некий умозрительный путь морского побега. Геккер переехал в Кейсарию и стал собирать пластиковые бутылки, которых, от шатающихся по развалинам города туристов, там имелось в большом избытке. Капроновый шнур – копейки. В два дня был связан плотик из бессчётного количества полиэтиленовой тары. Схороненный в заливчике под скалой, он блистал на солнце яркими бликами и красочными этикетками. В тёмную и довольно ветреную ночь, невольник чести, даже не закрыв за собой дверь временного жилища, поступью контрабандиста, отправился к известному месту. Тусклая лампочка лживого фонаря, предназначенная рассеять кромешную тьму, только пробила в ней неопределённую дыру, мятым своим колпаком раскачиваясь и расшаркиваясь, мерзко, вороньим голосом скрипела: «Ты влип, ты влип».
Оттолкнувшись от тверди исторического берега, мореход решил отдаться воле волн, моля Бога оказаться на берегу, который бы не имел с Израилем договора о выдаче беглецов. Море с удовольствием и как-то очень споро, уносило плавсредство всё дальше, и узник уже предвкушал освобождение.
Ночь выдалась холодной, тело зябло, стало голодно, и когда к утру появились очертания берега, путешественник уже готов был к благодарственной молитве, но судьба и на сей раз над ним посмеялась. Переменчивое течение прибило плотик к знакомой бухте, где жизнерадостные пограничники уже подавали голос, приветствуя несостоявшуюся экспедицию. Выхода не было, тюрьма ждала его, как бы в отместку за счастливо прожитые годы, возмездие надвигалось неотвратимо, жизнь сжималась до тюремной камеры. Во избежание худших вариантов, и в силу природной сметки, Гарри Геккер предпочёл идти с судом на сотрудничество и, в конце концов, отбывал свой срок наглядной рекламой, сидя у тюремных ворот с угрожающим плакатом: «Так будет с каждым, не соблюдающим наши самые гуманные в мире законы».
Гарри Геккер – американский гражданин из штата Коннектикут к своим пятидесяти с маленьким гачком, имел практически всё, что наметил иметь благосостоятельный гражданин, мало в чём нуждающийся, но и не хватающий рубиновых звёзд с американского небосклона. Преуспевающий управляющий небольшим предприятием, к гачку, который следовал за пятьюдесятью, остепенился, округлился, и приобрёл соответствующий своему положению на социальном подиуме лоск, и явно наметившийся животик, который являл собой признак не лености, а скорее всего добродушия нашего господина.
Надо сказать, что Гарри не всегда был американцем, и завоёвывать этот континент ему пришлось почти с нуля, без протекций, протеже и свободных гринов. Жизнь удалась только благодаря трудолюбию и деловой смётке, доставшейся ему в наследство от матери, еврейки по имени Исфирь, похороненной на бердичевщине – дай Бог мира праху её. Все эти качества в купе с каждодневными и неустанными деяниями постепенно, но неуклонно, тянули Геккера редеющей макушкой вверх, к заветной цели – американской мечте, позволяющей вторую часть жизни прожить расслабленно благодушно, не заботясь о хлебе насущном.
Америка покорилась не сразу, а посредством своего сателлита, изредка поставляющего ей своих израилевых детей, в качестве компенсации за опекунство своего очень противоречивого государства. Оказавшись на Земле Обетованной, Гарри, а попросту Гришка Геккерсон, в силу своих природных качеств, старался устроиться так, чтобы поднимать на работе не тяжелее карандаша, но все места, откуда шекели капали без особого напряга, были заняты такими же сообразительными, но более удачливыми новыми соотечественниками, и Гриня, скрепя сердце, про себя называя всех сволочами, но продолжая доброжелательно улыбаться, стал делать то, к чему его не очень тянуло. Надо признаться, что Гарри не избежал и ошибок молодости. Симпатичная репатриантка с его прошлой Родины, приехавшая с большой семьёй из Житомира, показалась ему притягательной и достаточно смазливой, но сыграв скоропалительную свадьбу, наш герой понял, что простоватая подруга – не предмет его жизненных устремлений, и через полгода покинул и свою не очень по нему горевавшую жену, и вновь приобретённую родину, и в компании таких же свободных и жаждущих урвать своё претендентов на лучшую жизнь, подался в Соединённые Штаты, на пьедестал, соответствующий его амбициям.
В пятьдесят с лишним ещё не угасли страсти и уже проявились способности. Всё бы хорошо, но какие-то внутренние токи омрачали безбедную и довольно успешную жизнь. Захотелось иметь то, от чего он всё время отворачивался, что в младые годы не прельщало, обещая отобрать самое заветное – свободу.
Ему не везло с женщинами, он им хотел отдать сразу всё, а они стремились получить ещё больше. Гарри стал внимательнее и с другого ракурса присматриваться к представительницам прекрасного пола и наконец, выбрал для семейной жизни, как ему казалось, достойную во всех смыслах, подругу. Конечно, не надо говорить какой она была национальности, ведь теперь Геккеры каждую субботу чинно ехали на своём форде к новоявленной маме, вкушать кашерную пищу. Дама готовила фиш и шпарила цитатами из торы, как будто всю жизнь только и делала, что учила её наизусть. Мама в душе презирала новоиспечённого зятя, про себя называя его неотёсанным русаком.
Глядя на свою юную дочь и довольно пожившего Геккера, она была уверена, что они не пара, но денежное положение зятя нивелировало её амбиции и сглаживало жизненные шероховатости. В конце концов, сытная жизнь в довольстве вредит не каждому.
По мнению окружающих, новым обладателям семейного гнезда для полноты счастья не хватало острых ощущений. Откуда их черпать? Конечно из многочисленных больших и маленьких открытий, которые случаются во время интересных путешествий. Человек, перешагнувший полувековой рубеж, становится сентиментальным. Его влечёт в места былой молодости, и Гриша Геккерсон исключением из этого правила не стал. Сборы не были недолгими, и молодая семья отправилась на историческую родину предков, тем более что американский паспорт без особых хлопот открывает двери любых стран. Геккеры обосновались в великолепном отеле,
в одном из тель-авивских небоскрёбов, где на соседних этажах забронировалась самая амбициозная алмазная биржа. Море ласково шелестело под окнами сорокового этажа бриллиантовой волной. Город Яффа предлагал для прогулок свои старинные улочки, помнящие Ирода и Наполеона. Гарри натянул на блестящее блюдце лысины белую кипу и казался местным уроженцем. У Стены Плача, в расщелину между старинными плитами, была засунута записка с пожеланиями любимой жене интересной жизни и процветания. Время путешествия, которое даже не засчитывается в срок возраста, пролетело незаметно. Воздушный порт Бенгурион встретил длинными залами и таможенными очередями. Вот и паспортный контроль. Супруга, как птичка что- то прощебетав внимательному пограничнику – уже в международной зоне. Геккер беззаботно хочет проследовать за ней, но бдительный страж порядка замешкался, изучая его компьютерное досье. Экран раз за разом выдаёт данные на гражданина стоящего по ту сторону стойки: «Извините, но вы не имеете права выезда из страны». Геккера возмутила эта ошибка. Кто может задержать гражданина Америки? Он потребовал старшего, который явился незамедлительно. Разбирали щекотливую ситуацию уже в кабинете, подальше от публики (скандал в аэропорту никому не нужен). Суть проблемы была в следующем: оказывается, в этой стране, когда-то предоставившей гражданство Грише Геккерсону, у него по-прежнему находится жена, и мало того, родившийся после его отъезда сын. До совершеннолетия, дитя, лишённое отцовства, получало социальное пособие, и вот теперь, с появившегося отца бдительное государство хочет взять в виде компенсации затраченные на воспитание средства. Отец неведомого сына был несколько шокирован. До выяснения ситуации он должен находиться в этой стране, которая обошлась с ним так вероломно. Жена улетела, и только вид из гостиницы скрашивал время до вынесения судебного вердикта. Сумму для откупа выкатили немалую, но для отца взрослого сына весьма подъёмную. Как и все дальновидные люди, Гарри хранил сбереженья в недвижимости. Ничего не поделаешь, придётся продать квартиру в Майами и закрыть образовавшуюся брешь, но телефонные переговоры с женой поставили истца в тупик.
В силу своей доверчивости и веру во всё доброе, беспечный муж пропустил строчку в брачном контракте, где было записано, что если он станет недобропорядочным гражданином, или не дай Бог попадёт под покровительство пенитенциарной системы, то всё имущество с трудом нажитое и потом политое, переходит под юрисдикцию дражайшей супруги.
Всё бы ничего, но молодая жена науськанная мамашей, смекнувшей, что и без зятя можно прожить вольготно, отказалась вытаскивать оступившегося из дерьмовой ситуации. Жизнь замкнула негаданный круг. Кроме вновь обретённого виртуального сына, Гарри лишился всего: тёща злорадствовала, жена наслаждалась, Израиль требовал возмещения долгов, а он один на целом свете не мог ни ответить тёще, ни забрать своё, ни удовлетворить государство. Костеря всех и вся на родном русском, ломаном иврите и безупречном американском наречии, Геккер заметался в поисках выхода.
Он с большими трудностями обошёл все Израилевы границы, но везде бравые, на вид рассеянные, но очень внимательные служивые ребята и девчата обращали его вглубь Палестинских пределов. Выход оставался один – покинуть навязчивый берег морем, да то-то и оно, что деньги кончились, а на мелочь, что завалялась в кармане, корабль не купишь, да и береговая охрана дремать не обещала. Путём долгих размышлений, потенциальный узник нарисовал для себя некий умозрительный путь морского побега. Геккер переехал в Кейсарию и стал собирать пластиковые бутылки, которых, от шатающихся по развалинам города туристов, там имелось в большом избытке. Капроновый шнур – копейки. В два дня был связан плотик из бессчётного количества полиэтиленовой тары. Схороненный в заливчике под скалой, он блистал на солнце яркими бликами и красочными этикетками. В тёмную и довольно ветреную ночь, невольник чести, даже не закрыв за собой дверь временного жилища, поступью контрабандиста, отправился к известному месту. Тусклая лампочка лживого фонаря, предназначенная рассеять кромешную тьму, только пробила в ней неопределённую дыру, мятым своим колпаком раскачиваясь и расшаркиваясь, мерзко, вороньим голосом скрипела: «Ты влип, ты влип».
Оттолкнувшись от тверди исторического берега, мореход решил отдаться воле волн, моля Бога оказаться на берегу, который бы не имел с Израилем договора о выдаче беглецов. Море с удовольствием и как-то очень споро, уносило плавсредство всё дальше, и узник уже предвкушал освобождение.
Ночь выдалась холодной, тело зябло, стало голодно, и когда к утру появились очертания берега, путешественник уже готов был к благодарственной молитве, но судьба и на сей раз над ним посмеялась. Переменчивое течение прибило плотик к знакомой бухте, где жизнерадостные пограничники уже подавали голос, приветствуя несостоявшуюся экспедицию. Выхода не было, тюрьма ждала его, как бы в отместку за счастливо прожитые годы, возмездие надвигалось неотвратимо, жизнь сжималась до тюремной камеры. Во избежание худших вариантов, и в силу природной сметки, Гарри Геккер предпочёл идти с судом на сотрудничество и, в конце концов, отбывал свой срок наглядной рекламой, сидя у тюремных ворот с угрожающим плакатом: «Так будет с каждым, не соблюдающим наши самые гуманные в мире законы».
Комментарий