Взгляд из Москвы

[Rayoflight]

дай им только волю(рукодЭльницам)), они не только тарелочку распишут по вашему желанию, но и самовар связать могут. в натуральную величину)))

Не самовар, но тоже интересный вариант приза/трофея:

Rukodelie.jpg

[Ekzot]

<...>
ПысПыс ЮН передавайте привет товарищу Ху!

Ху в КНР.
Здесь Ын.

[Alisha]

Не самовар, но тоже интересный вариант приза/трофея:

[ATTACH=CONFIG]125102[/ATTACH]

что это, уважаемый Рол )))

[Rayoflight]

что это, уважаемый Рол )))

Отвечу аллегорически, ув. Алиша ))

EtoKonec.jpg

[Юрий Николаевич]

Я приехал, я вернулся
От Кореи отвернулся,
От востока оторвался
Я приехал, я примчался.

С чемоданом размышлений,
С тьмой раздумий и волнений
Из Пхеньяна возвратился,
И в Москве с народом слился.

Что увидел, что услышал,
И каким вояж мой вышел –
Шёл со скрипом иль успешно
Расскажу я вам конечно.
***
Пылинки с самого восточного побережья Азии превращаются в буквы, те в слова, а смысл этих слов составляют путевые заметки и стихотворения о стране пребывания – Корее. Если мои впечатления об этой далёкой, но родственной нам земле, расширят ваш кругозор, буду знать, что страницы нашего «Взгляда» не напрасны. Публикации о путешествии будут в несколько приёмов, и если с самого начала мой материал кому то не понравится, то следующие страницы он может не открывать.
***
Анонсирование этого вояжа вызвало сонм воспоминаний о поездке четырёхлетней давности. Серьёзность репетиций и приготовлений не вызывала сомнений – будет международный уровень, и приём намечался в самых верхах. По этому случаю был приготовлен «правильный» костюм с одобренным женой галстуком. Мы едем, по сравнению с прошлым визитом, в совершенно другую страну. Сменился руководитель, сменились методы управления, прошло два года плача по ушедшему Ким Чен Иру, и его сын, новый вождь КНДР – Ким Чен ЫН, решил снова восстановить былые связи с дружественным соседом – Россией. Наш приезд – первая ласточка в череде будущих культурных обменов.
Оркестр под управлением Павла Овсянникова « Двадцать первый век» и капелла имени Юрлова, с готовностью взялись представлять филармонический пласт культуры России. Муравейник Шереметьева отвёл нам зал, напротив которого стоял северокорейский ТУ. Сто двадцать представителей музыкального жанра заняли всё место просторного самолёта. Виолончели (каждая гордо возвышалась над головами пассажиров) лежали на своих, заранее забронированных местах. Корейский лётчик поднял самолёт технично, и даже бережно, и направление на восток неотвратимо приближало нас к Корейскому полуострову. Вылетели вечером, а в два часа ночи уже встречали ослепительное солнце – свидетельство смены часовых поясов. Приглашающая сторона встретила доброжелательностью, переходящей в обожание, и хорошей тёплой погодой, которая нас и сопровождала всё время пребывания на этой гостеприимной земле. После приземления фотографирование на фоне самолёта. На следующий день, это фото растиражируют все газеты. Внимание к нам СМИ было просто колоссальным. Приготовления, репетиции и концерты, проходили под бдительным оком операторов, и уже на следующий день телевиденье транслировало всё происходящее по всем каналам. Радость встречи старых знакомых, заселение в гостиницу, эта суматоха приятна, и даёт позитивный заряд на всё время гастролей. Каждый час расписан по минутам. Уезжаем из отеля на целый день, возвращаясь только на обед. Город за последнее время вырос, и похорошел. Достроен небоскрёб в виде ракеты и, кажется, она прямо сейчас готова лететь к звёздам. В центре стоят стройной толпой высотные дома округлой формы, эта часть города похожа на Дубаи, особенно вечером, при голубой подсветке. На улицах появились светофоры (раньше на перекрёстках стояли девушки регулировщицы). Побежали юркие такси, что для этого города почти революция. Пхеньян - чемпион по чистоте. Бросить здесь окурок, значит опозорить Родину. Сотрудницы магазинов и офисов, выходящих на улицу, на корточках моют тротуары перед своими дверями. Стало больше людей в костюмах, но основная масса народа по-прежнему ходит во френчах военного образца. По выходным женщины надевают национальные разноцветные платья, и становятся похожи на радостные колокольчики. Военных много, они везде, недавно отслуживших мужчин выдаёт выправка – походка чуть суетливая, но очень энергичная и целенаправленная.
Военнослужащие смотрят очень сурово и стараются не встречаться с вами взглядами, видимо в каждом европейце подозревая ненавистного американца.
Очень не в чести здесь японцы, когда-то терроризировавшие Корею. Эта память не иссякает, но рана постепенно затягивается.
У нас в хоре был молодой человек тяжёлой комплекции, местный люд смотрел на него с нескрываемым интересом. Ни одного толстого в этой стране я не видел.
Велосипед для корейца лучшее средство передвижения. На нём перевозят всё: от маленькой сумочки, до огромного дивана и положенного на него кресла.
Река Тэдон, шириной с нашу Москву, течёт ровной линией в гранитных берегах, и в центре города их обрамляют здания исторической архитектуры в виде пагод.
Я попытался узнать вероисповедание молодых людей, наших переводчиков, зная, что корейцы в большинстве своём буддисты, но каждый гордо и твёрдо заявлял, что он атеист. Страну, в последнюю войну 1950-53г. американцы бомбили так, что не оставили камня на камне, и атеистическое правительство Ким Ир Сена, подобно советскому, бывшие храмы не восстановило, и теперь люди поклоняются только одному богу – своему вождю.
В этом году был построен великолепный музей освободительной войны корейского народа. Во дворце собраны многочисленные экспонаты, напоминающие о героической борьбе за свободу своей Родины. Это учрежденье красиво обширно и познавательно. Все герои тех времён, включая наших соотечественников, заняли достойное место в его залах. Венчает экспозицию огромная диорама. Она подсвечена, меняются времена суток, видны пожары, взрывы, и трассы пуль. Экскурсанты располагаются на круглой площадке, которая за определённое время поворачивается внутри сражения. Выходишь из музея, обременённый военной грозой и впечатлённый увиденным, но расслабляться нельзя, снова репетиция.
***
Москва–Пхеньян

Я в Москве – Шереметьево лампочки жжёт
Как встревоженный улей шныряет народ.
Заграничный мой паспорт распахнут опять,
Вот граница, которую нужно мне взять.

Я в Корею лечу, я неровно дышу,
Я готовился, я занимался У-Шу.
Чтоб здоровое тело, и сердце, и дух,
Чтобы выполнить дело, чтоб стоил я двух.

И в программу культуры у нас каждый вник,
И несём мы корейцам наши русский язык,
И с мелодией нашей туда мы летим,
И обычай соседа мы помним и чтим.

На планшете черту до Пхеньяна черчу
Над Самарой уже в дивной птице лечу:
«Что внизу? Посмотри-ка, давнишний мой друг»:
«А на траверзе город, видать Оренбург».

Под крылом темнота, спит большая страна,
Только свет от столицы, то – град Астана,
А вдали артиллерия множества войск.
Это трубы наставил Усть-Каменогорск.

Вот Белуха – полковник папаху забыл.
Вот Иртыш, Бог обильную воду пролил.
Вот граница, там дальше монгольский улус
И снегов белизна, будто выставка блуз.

Мы всё дальше и дальше: «Смотри-ка, Китай».
Ветряки крутят крылья, то ветреный край.
А долины желты, будто шкуры у лис,
Там народа мечты, с поля убранный рис.

Ну а Жёлтое море небес голубей.
Облака в неба створе – полёт голубей
Полуострова вид, жми пилот, не юли,
Подлетаем к земле, что открылась вдали.

Мы на север, к соседям, к товарищу Ким.
Мы с концертом к народу Кореи летим.
От избытка эмоций я чуточку пьян.
Мы коснулись бетонки – выходим – Пхеньян.

[bujhm]

Привет отче..

[Симона]

От Кореи отвернулся,

что она вам плохого сделала?
здравствуйте ЮН!)

[Нагваль]

что она вам плохого сделала?
здравствуйте ЮН!)

а может он северную имеет ввиду

[Юрий Николаевич]

Сегодня концерт для военных во главе с Верховным Главнокомандующим. И зал, и оркестр, стоя, ждут его появления. Так и хочется написать: «Под троекратное ура»…Ан нет – я насчитал тридцать четыре этих крайне эмоциональных выкриков, прежде чем Сам не успокоил жестами наэлектризованную публику. Наверное, не надо говорить, что концерт произвёл фурор. Молодой Маршал был растроган.
Как потом рассказывал Павел Борисович, вернувшийся с аудиенции, Ким Чен Ын
разобрал по достоинствам каждый номер. Наша краса, солистка из Воронежа Оля Чиркова, взяла за душу. Звезда ансамбля «Тенора двадцать первого века» Саша Захаров по вокалу был, безусловно, первым. Юрий Градов, исполнявший песни на корейском, просто вне конкуренции, а Анечка Новикова на русском, корейском, французском и английском, поведала корейцам, что мы носители мировой культуры.
Наши выступления начинались в пять часов, и Хозяин вечера пригласил всю делегацию на ответный концерт, который должен был проходить довольно поздно. После ужина караван интуристовских авто устремился к месту проведения грандиозного мероприятия. Струйки, ручейки и реки народных масс стекались на подаренный вождём праздник. Российскую делегацию провели к центру, как раз за креслом Хозяина. Стадион наполнялся стремительно. Большая его часть была отдана военным, но и обычных гражданских, преимущественно молодых людей, было море. Как потом узнали, присутствовало сорок тысяч зрителей. На огромной праздничной сцене построился военный оркестр. Он был весьма внушителен. Сзади стоял мужской хор, который тоже поражал количеством исполнителей.
Другая часть сцены представляла девичий ансамбль, электромузыкальных инструментов. Девушки, подобранные по росту и комплекции, все были на одно хорошенькое личико, но играли классно. У скрипачки инструмент а-ля Ванессы Мей звучал просто великолепно. Ансамбль блистал ещё и вокальной группой.
Одетые в форму, напоминающую стюардесс, девушки, чуток приплясывая, как одна, исполняли лёгкие шлягеры высокими мелодичными голосами, но это – во время концерта, а сейчас, весь народ стоял в ожидании, как здесь называют Верховного, молодого Маршала.
Ким Чен ЫН появился в сопровождении Павла Овсянникова. Народ неистовствовал. Такого кипения страстей я в своей жизни ещё не видел: женщины, подпрыгивая, рыдали, стараясь вытолкнуть вперёд детей, для обозрения вождя. Мужчины рукоплескали, до боли сбивая ладони, каждый старался запечатлеть образ своего Гуру, учителя, кумира и предводителя. Ким и Овсянников сели впереди нас. Стюарды, с подобающей им ловкостью, подали сигареты и пепельницу. Вождь закурил, и стал жестами успокаивать электорат, но хлопки и дрожь продолжались ещё довольно долго.
Концерт был хорош. Номера перемежались. Военный оркестр вёл свою патриотическую линию, поражая мощью и слаженностью, девушки в противовес
лирично и очень по-доброму исполняли весёленькие мотивчики. Праздник выдался долгим, на сцене то взрывались петарды, то появлялся дым, мыльные пузыри, и, наконец, золотой дождь. Публика каждый номер встречала дружными овациями. Энергетика зала зашкаливала все разумные пределы до последней коды. Снова объявили о нахождении в зале российской делегации, снова гул восторга. Выходили по ещё никем не занятому проёму первыми. Народ хотел русских видеть. В знак особой дружбы тянулись руки, по которым, проходя, прилагался ладонью. Садимся по автобусам и сразу трогаемся, чтобы не попасть в муравейник выходящей толпы.
Город в это время тих, безлюден и тёмен, здесь ценят электроэнергию и тратят её выборочно и по делу.
В отеле все оживлённо обменивались впечатлениями. У Павла Борисовича спросили, о чём шёл разговор с Самим, и среди прочих тем молодой Маршал поинтересовался, кто написал понравившуюся ему песню: Москва, звонят колокола. Так что, я думаю, старший Газманов скоро станет заслуженным работником культуры Кореи.
***
За мир меж Корей

Полуостров Корея, Пхеньян, отель
Неприятелю очень хорошая цель.
В этом номере я как заложник сижу.
Жду чего, сам не знаю, тихонько тужу.

Бомбы есть и у тех, и у этих бойцов,
А пойдут они в ход, и у мам и отцов
Будет меньше солдат, будет меньше детей,
Так зачем же вражда между этих Корей?

Так зачем эта линия, что не свернуть?
За неё не шагнуть, и нельзя заглянуть,
И направлены ружья друг дружечке в грудь –
Кто-то спустит курок, и на небе ты будь.

Так чего я хочу, взяв корейский отель?
Чтобы было тепло, чтоб стояла постель,
В ресторанных морях кулинарии пир,
Всего больше хочу, чтоб в Корее был мир.

Чтоб приехать сюда без оглядки я мог,
Чтоб меня не накрыл бомбы рвущейся смог.
Ну, товарищ, бокал пополнее налей:
Пьём за дружбу и мир меж обеих Корей!
***
Автоледи

Хочу взглянуть в лицо Пхеньяна
Я головой вращаю рьяно,
Я рассмотрю мосты и арки,
Вокзалы, памятники, парки.

На чём зрачок мой остановится?
Что в этом городе запомнится?
О чём, как прилечу обратно
Я расскажу неоднократно?

Там, где встречаются две улицы
Девчонкой весь народ любуется,
Но та взирает очень строго
И всё вниманье на дорогу.

Стоит пути регулировщица
И в месте том, где транспорт скопится,
Разрулит всё без разговоров,
И нет ни пробок, ни заторов.

Я ей: «На память, леди, фото»!
Она мне: «Нет, ведь здесь работа»,
Ладонь фуражки чуть коснулась
И мне девчонка улыбнулась.

И мчат авто – Пхеньяна конница,
Автодорожная законница
Её направит, как положено
Ведь много на неё возложено:

И форма белая, парадная,
И место столь незаурядное,
И любопытство многих зрителей,
И острый глаз автоводителей.

А солнце у Пхеньяна жаркое,
А утро нынче очень яркое.
На службе девочки не маятся
И вновь во всю мне улыбаются.
***

- - - Updated - - -

Ким.jpg

[bujhm]

Юрий Николаевич с годовщиной Великого Октября вас.

[Юрий Николаевич]

Мы едем посещать мавзолей, или скорее, дворец вечного траура. Огромная территория, огороженная бетонным забором и охраняемая гораздо прилежнее
чем мы, в своей обиходной деятельности охраняем зеницу ока, открывается постепенно. Ворота преодолены, мы находимся на столе обширной площади, куда на советских бортовиках такого родного для меня завода ЗиЛ, прибывают повзводно и поротно, военнослужащие самых разных войск. Особенно поражают моряки. Они смотрятся как юнги, все удивительно маленького роста, и когда наблюдаешь их выходящими из залов после посещения ушедших в иной мир вождей, ощущение мальчишеского воинства усиливается. Многие плача, в порыве личного горя, руками растирают по лицу обильные слёзы, и понимаешь, что эти страсти естественны, от сердца, а не от приказа командира.
Прежде чем попасть к почившим в Бозе, нужно сменить несколько траволаторов,
которые неспешно, но неукоснительно транспортируют людские потоки к траурным комнатам. В процессе движения механические половики вытирают ваши подошвы, а свежие порывы озонированного ветра смахивают нежелательные пылинки с ещё живых, и поэтому нестерильных людей.
Наша делегация вызывает огромный интерес, но у местной публики видимо установка – не контактировать с иностранцами, и они вынуждены поглядывать исподволь, ломая внутренние запреты.
Всеобщее удивление вызывает Павел Борисович: двухметровый рост, разворот плеч, красивая белая шапка волос, внушают местной публике оторопь. Корейцы, обернувшись, забывают вновь повернуться и закрыть изумлённый рот. Гулливер вряд ли вызывал большее любопытство.
Наша делегация растянута, разобщена, и на местном фоне как то расслаблена. Едем вперёд, делясь впечатлениями, что вызывает недоумение народа, движущегося встречным курсом. Там дисциплина особого ранга – в святом месте люди свято блюдут все параграфы своего сурового воспитания.
Встречные военные немы и одинаково угрюмы. Перехватить взгляд у бойца почти невозможно, а если посмотрит, то только как на потенциального врага, хотя при близком знакомстве понимаешь, какие это сердечные и располагающие к себе люди.
Траурных комнат две. Первым посещаем Ким Ир Сена. Здесь и мы подтягиваемся- важность аудиенции обязывает. Все выстраиваются в колонну по четыре, и этим монолитом подходим к саркофагу. Зачинатель Демократической Кореи лежит важно и спокойно, удовлетворённый деяниями своего ума и труда.
Отдавать дань поклонами надо с четырёх сторон и желательно слаженно, так что мне в нашей четвёрке пришлось немного продирижировать, чтобы поклон задался достойно.
Далее идут залы, повествующие о деятельности вождя. Форма Верховного Главнокомандующего, большое количество наград и подарков занимают несколько весьма обширных залов. У Ким Чен Ира всё повторяется. Выходим, обременённые траурными впечатлениями. Теперь можно осмотреть обширные окрестности этого удивительного дворца. Широкий канал отражает кусты роз. Большое количество лебедей привольно и грациозно перемещаются от одной кормушки к другой, заглатывая разбухшие зёрна кукурузы. Иногда птица, как бы потешаясь, роняет зёрнышко в воду, и вёрткие красные и золотые рыбы хватают свою добычу, и исчезают в глубине водоёма.
Армия строится и организованно отбывает к местам дислокации. Гражданские, много фотографируются, запечатлевая группу сурово настроенных лиц, а после счастливые толпы, расходятся к своим стареньким автобусам. Наш коллектив медленно и солидно покидает пределы святилища. Спите спокойно товарищи
Ким Ир Сен, и Ким Чен Ир.
***
Корея
У Кореи лицо корейское,
У Кореи глаза раскосые,
У Кореи душа советская
У Кореи брега утёсные.

У Кореи ружьё заряжено,
И солдат здесь глядит решительно.
Нет у них нефтяной скважины.
Но страну охраняют бдительно.

А граница на севере с русскими,
А на запад – гряда китаева,
Мы приехали к ним русые,
И от встречи душевной таю я.

А на юге – тревоги линия
Поделила Корею надвое,
А за ней, только небо синее
И орлы, в безмятежном плаванье.

Думу думает рать народная,
Ну, а дума народа смелая –
Пусть исчезнет угроза чёрная,
Полоса пусть наступит белая.

[Юрий Николаевич]

Ароматные горы. Уже только название настраивает на отдохновение и тесное общение с природой. В этих горах находятся музеи подарков двум предыдущим вождям. Как нам сказали, в строениях национального стиля более тысячи пятисот комнат, которые обойти, конечно же, нереально. Больше чем музей привлекает сама поездка. Возможность увидеть не только столичную жизнь очень привлекательна. Посмотреть на простого крестьянина, деревню, среду обитания народа, рисовые поля, реки, горы, всё это заряжает энергией и притягивает к окну, наизготовку с фотоаппаратом. Караван наших автобусов вольготно растянулся по совершенно свободной дороге. Редкие пассажиры не менее редких автомобилей
припадают к окнам, чтобы разглядеть диковинную автобусную вереницу с проезжающими европейцами. Одна за другой мелькают деревеньки похожие друг на друга. В Корее нет частной собственности, и всё жильё строит государство.
На переднем плане каждого поселения стела с портретами вождей и обязательными лозунгами. Везде, где ведутся работы, развеваются красные и национальные флаги. Мы подъехали к обветшавшему мосту, он в ремонте. Солдаты с рюкзаками полными песка и гальки бегут цепочкой к бетономешалке,
пополняющей запасы свежего бетона. Чтобы служивым не было скучно, рядом стоит машина с громкоговорителем, из жерла которого с огромным напором вырываются бравурные марши. Вот вам простая зарисовка из армейских будней.
Ароматные горы и вправду великолепны. Сочетание утёсов, экзотических деревьев, порожистой речки и дворцов в национальном стиле, порождает атмосферу сказки. Хождение по залам любопытно и занятно. Чиновники Советского Союза дарили вождям оружие и хохлому, а сошкой помельче – электросамовары и всякую всячину, по которой узнаёшь давно ушедший ширпотреб.
Интересно наблюдать развод караулов. Все действия, которые производят военнослужащие, полны энергии и напора. Здесь служит много девушек, и конечно, их ружейные приёмы особенно впечатляют. Стиль милитари с женским уклоном изящен, но агрессивности не утратил.
На обратном пути – банкет в горном отеле. Как всегда тосты за дружбу, неизменно искренние с обеих сторон.
***
Привет Пхеньян

Летим в Корею, длинный самолёт
Любезно предоставил белый борт
По лесенке всем скопом и гуськом
Идём благоговейным косяком.

И теплится корейский техсостав
Приятною улыбкой на устах,
И хочется упасть пред ними ниц
От яркости корейских проводниц.

Торжественно серьёзно всё вокруг
Мы им толкуем: «Я Корее друг».
Здесь шутки – неуместный атрибут,
Спокойствие те дамы стерегут.

Летим так долго – борт домашним стал.
А капитан, наверное, устал
Из рубки корабля уходит в хвост,
Дублёру, предоставив первый пост.

Мы на восток стремительно спешим
Ну а внизу уже прошли Ишим
И сумерки готовые дотлеть.
Дай Бог нам до Кореи долететь.

Волненье дальних странствий и чудес,
Ведь счастье это тоже сладкий стресс
На траверзе уже Владивосток.
А дальше океан, и вновь восторг!

И вот он, полуостров, что вдали,
Что исстари Корейским нарекли,
И оживился судна капитан,
И руки на штурвал: « Привет Пхеньян!»

[RFP]

Длинный самолет - что типа Длинный шмель))
...
По лесенке всем скопом и гуськом
Идём К "благоговейным" С косяком.

Вспомнилось ""И вот уж матери встают.
Вподойник льётся молоко,
Скоровой к выгону идут
И расстаются нелегко."

И теплится (на исходе дня наверное) корейский техсостав
С Приятною улыбкой на устах,

И хочется упасть пред ними ниц
От яркости (лампочки а не люди!) корейских проводниц.
...

Торжественно серьёзно всё вокруг
Мы им толкуем: «Я Корее друг». (дрейфанул видать состав)
Здесь шутки – неуместный атрибут,
Спокойствие те дамы стерегут. (испугались что ли?)
...
Что за стихи?
Полнейший бред.
ЮН пока!))
"Пхеньян Привет!"

[Rayoflight]

Здесь шутки – неуместный атрибут,
Спокойствие те дамы стерегут. (испугались что ли?)
...
Что за стихи?
Полнейший бред.
ЮН пока!))
"Пхеньян Привет!"

Спасибо, повеселили аналитикой )

А то впечатление, что

Здесь шутки - неуместный атрибут
Здесь мавзолей ЮН-а берегут.

Музей Творчества в размер не вписался.

[RFP]

Здесь не мавзолей
(не будем огорчать ЮН-а)
Здесь мастерская...
Мне тоже смешно его читать..
Вот заметил - перестали прорабатывать его (ЮН-а) вирши
перестал (ЮН) за рифмой и смысловой нагрузкой слов следить..
Лепит абы кабы.
...
Нельзя так Юрий Николаевич...
Не читабельно увы.
Исправляйтесь.