Взгляд из Москвы

[RFP]

Как самовар. :)

Самовар тоже присутствовал?

[Мечтаю]

Как самовар. :)

сахарница скорее

[Юрий Николаевич]

Былинный пахарь

Горят осины в октябре, горят осины
Их талеры летят по стылой сини
Их золотом земля сполна укрыта
То покрывало осенью пошито

Горит костёр в Восточном Казахстане
Осины обнажаться не устали
Они отдали лиственное злато
Летят листочки дружно и крылато.

И горсть монеток в Усть-Каменогорске
Рассыпалась на памятника торсе
Он – миротворец, чтоб войны не стало
Куёт орала из военной стали.

И лист осинный как большого друга
Вобьёт печатью в новый лемех плуга,
Чтоб ржа его брала не вдруг, не очень
И чтоб в работе плуг был чист и прочен.

Отвалит лемех землю с наслажденьем
И станет лист осины удобреньем
Созрела красота осенней рощи
И в землю пала, чтоб была не тощей.

Вучетич знал, отлитый в бронзе воин
Мечтой о сельском деле с верхом полон
Он подойдёт к работе с нежной лаской,
Пойдёт за плугом ширью казахстанской.

А осенью всю доброту землицы
Перекуёт на золото пшеницы:
Пусть догорят листы в раю осинном
Не оскудеет жизнь с былинным сыном.
***
Дожди над восточной областью

Облака напитались волглостью
Жди дождей над восточной областью
Осень нам не открылась пламенной
Обложила всё Устье Каменной.

Тучи рванью своей бахвалятся
Только жди, на Форпост навалятся
И на небе суровый наволок
Опрокинет покой нахаловок.

И польётся вода обильная,
Где ползли облака субтильные,
Там бельё поместилось тёмное:
Может серое, может чёрное.

В Белоусовку осень плачется
Верхберёзовка ей морочится
И развесилась мгла угрюмая
А в домах атмосфера трюмная.

От Весёловки вести мокрые
У Секисовки девки со свёкрами
Ходят-бродят путями общими
И зятья здесь же мокнут с тёщами.

Сухость лета давно преставилась
С ноябрём та пора не справилась
И заряжено небо грозное
Снежной замятью, а не звёздами.

А у города песнь протяжная,
Может плёвая, может важная.
Борода обелилась проседью
Этим вечером, этой осенью.
***

Взялся за гуж, не говори, что рубрику «Герой нашего времени» продолжить не можешь. Хотелось бы отметить всех без исключения наших читателей, но потому, что это не представляется возможным, отмечу самых активных, самых озабоченных делами «Взгляда», моего здоровья и возраста.
Он мал да удал, и, как говорят в народе: «В заднице шило». Он выпросил у иезуитов индульгенцию обращаться со мной на «ты», и очень этим кичится. Он откликается на всё и вся, и, как всякий недоросток, стремится возместить недостатки ущербности и воспитания егозливой суетой. Его хочется пожалеть за косноязычие и полное отсутствие моральных норм, но приглядевшись внимательнее, понимаешь, что развевающийся плащ скрывает уже явно прорезавшиеся крылья птички-попрыгунчика. Видимо он сильно болен и многие недостатки можно списать на этот недуг, ведь эпилепсия никого не красит, а припадки приобрели перманентный характер. Он задирист, но немощен, и декларируемые траханья и тибидоханья приходятся исключительно на себя самого, да и то только в перерывах между плясками святого Вита. Его тщедушная фигура и большая немощь никого не могут всерьёз рассердить, зато он забавен в своей вертлявости. Его отгоняют как муху, а он летит снова и снова желая оставить следы своей жизнедеятельности на большем числе людей.
Невзирая на трудности со временем, я увековечил его в эпиграмме. Догадываюсь, что он повесит её на стеночку в рамочку с виньеточкой, и будет показывать детям, как заслуженную реликвию, самую ценную, что пришлась на его извивистую жизнь.
После этой публикации дадим нашему пернатому персонажу последнее слово, и можно ему, горемыке, собирать манатки; в «Взгляде» он уже сказал всё, что мог, и лучше, чем прежде, уже не скажет.
С пожеланием купирования болезни, Ю.Н.
***
О! Си! Ссу.

Заслуженный артист Монголии Великой
От тщетности сует вы не устали, нет?
Да перестаньте ж вы маячить своим ликом
И пошлостью гасить весь свой авторитет.

У вас за образец премиленькая птичка
Вы взяли на себя её бездумный груз
Дрожите, как в бреду вы и спиной и личком
И прозвище у вас, отныне, Трясогуз.

[osis]

Заслуженный артист Монголии Великой...

Ну, вот хрена ли теперь поделаешь? :pardon:
Придётся соответствовать. Итак…

ЮэНу пасвищаица!

Когда не можешь не писать,
Когда рифмовки недержанье,
На форум хочется вбежать
И облегчить свои страданья.

И льётся, льётся, льётся, льётся
Дождем словесным, в три вершка.
Подумать только - вроде взрослый,
А как ребенок у горшка!

Мне документ не интересен,
Что эскулапом тебе дан.
И так диагноз всем известен,
Звучит он кратко – ГРАФОМАН.

[Моргана]

А вы, Юрий Николаевич, растёте с годами.
Не смогла пройти мимо этого шедевра))

<...>
От Весёловки вести мокрые
У Секисовки девки со свёкрами
Ходят-бродят путями общими
И зятья здесь же мокнут с тёщами.
<...>

Привет "Взгляду"))

[Юрий Николаевич]

Наш литературный журнал публикуется по заранее намеченному графику, но экономические вести из Астаны я никак не мог проигнорировать, порадовавшись за Восточный Казахстан, и спев ещё один гимн Усть-Каменогорску.
***
Усть-Автогорск

Устье каменных гор – нашей жизни основа
Чем теперь город горд? Там следы автопрома.
Собрались в Астане Назарбаев и Путин
И сказали стране, что завод будет пущен.

Что построят цеха и светлы, и опрятны.
Это не чепуха, это очень затратно.
Но в брегах Иртыша, словно витязь былинный
Встанет в ширь камыша исполин длиннолинный.

Вспоминаю сейчас, как работал на ЗИЛе,
Где конвейеры нас бесконечно грузили
И спецур чистота в первый день же там гасла
Ела их кислота, и машинное масло.

Изо всех своих сил память прежнюю чищу–
Новый день наступил, дав богатую пищу
И другие бригады в цветах автопрома
Труд вложить будут рады, и каждый не промах.

Знаю, сладятся здесь казахстанские «Лады».
Благом полнится весть: мы их ждём, мы им рады.
И всё будет ладком в серединочке мира,
Первый блинчик не ком, а седанчик – «Пальмира».

Дальше «Нивы» пойдут под названьем «Алтаец».
На вершины взбегут как проворнейший заяц.
Деревенский пикап назовут просто «Сопкой».
Где другие никак, он дотянется тропкой.

Мы своё трёхсотлетье отметим машиной
И на гербе двуцветья появится шина,
И клаксон запоёт, глас его не заморский –
За баранкой пилот наш, Усть-Каменогорский.

ВКО заживёт динамичным мотором
И прибудет народ в возбуждении скором
Я приеду на мерсе германского стада
Того немца, без версий, сменяю на «Ладу».

Автопром, задышав, производства потянет.
Исподволь, не спеша, область лидером станет.
Снова жизнь на весах: сможем мы, с нами знайтесь!
Кто уехал в «сердцах», вновь к корням возвращайтесь.
***
Наше воспитание

Я иду пешком, пешком, пешком
У Убы, Убинки, Убушки шажком.
А она течёт, течёт, течёт
Зная все мои года наперечёт.

А она бежит, бежит, бежит –
Время, времечко в стремниночке кружит.
От алтайских, от великих наших круч
И разгон её как молния из туч.

И несёт река немерено воды
В бережках моих ровесников следы,
А вода, в которой плавал я – пацан,
Убежала в Ледовитый океан.

Подойду к калине, вот он, пламя цвет
Ведь её я знаю с тех далёких лет.
Я её за красоту благодарю
И родным рубинов горстку подарю.

А вокруг цветёт обширнейший покос –
Травка к травке в череде обильных рос:
Вон гнедой конёк у речки воду пьёт
И своей подруге голос подаёт.

Нет зарока от голубушки Убы
Не уйти и не уехать от судьбы
Заступаю вновь на свой родимый пост
Где стоял ушедший в глубь Уба-Форпост.

Там подсолнуха цветы желтей всего
Будто золотом окрашено село,
Каждой шляпке персональный шлю поклон
Это родина берёт меня в полон.

А пшеница доброй жатвы долго ждёт
Самый лучший в мире колос выдаёт
И идёт мука во много разных стран
Да с печатью «Производит Казахстан».

И стоят средь нашей речки острова,
И идёт о них рыбацкая молва:
Рыба к ним спешит со всей большой реки
Те места считают родиной мальки.

Кто родился на убинском берегу
Тот не знает о понятье «не могу»
Закалён он той студёною водой
Знойным летом и суровою зимой.

И куда бы наш убинец не убыл
Он пощады не молил и не просил
Воспитанья мы набрались навсегда
Там, где вольно льётся Убушка-Уба.
***
Моргана. Пословица «старый друг лучше новых двух» определяет моё отношение к Вашему возвращению во «Взгляд». Не пропадайте, в следующих номерах нашего журнала откроем совершенно новые темы, думаю, что нашим просвещённым читателям они покажутся интересными. Желаю Вам доброго свёкра и свекрови.
Ю.Н.
***
Трясогузу.
Малыш, всё хорошо, больше не будет так больно, и твоё последнее стихотворение с Великими монгольскими амбициями будем считать лебединой песней во «Взгляде». Прощай!

[Ошац]

А взгляд то где?

[Юрий Николаевич]

Любовь не из любых

Любовь была не из любых,
Любовь была ножом под дых
Она волнительно опасна.
Она смела мои дела
Она внезапна и смела
И упоительно прекрасна.
Любовь – навет, любовь – пожар
Она как с неба божий дар;
Бегом на первое свиданье.
Любовь на много, много лет
Любовь – вот жизненный ответ
В расцвете сил и в увяданье.
***
Итог пятидесятилетия

Тофик Аликперович (по-московски Тофик Александрович) Мусеибов был интеллигентом, что называется, по рождению. Его папа – бакинский профессор, соответственно мама – профессорша, тихо и мирно двигал азербайджанскую науку в нужном направлении, преумножая свой вклад в историю древней родины, и, исходя из этого, получая блага цивилизации, отпущенные им по праву. По видимому, сын превзошёл умом своих родителей – рамки бакинского образования уже не позволяли ему достичь желаемых высот, и на этих основаниях решено было аспирантуру молодому таланту проходить в матери городов советских – столичном граде Москве. Азербайджанское дарование было молодо, устремлено к знаниям, и, не без оснований, считалось привлекательным: высокая стать, густой чёрный волос, умный лоб, хорошо прописанный нос с тонкими ноздрями – свидетельство изысканного рода, при яркости карих глаз были, без малого, эталоном мужских достоинств. Недостатком, по московским меркам, числились лишь золотые зубы, но ничего не поделаешь – этот золотой оскал считался в то время шиком далёких провинций, и все, кто мог себе его позволить, пялили на себя золотые коронки, дабы прослыть личностью значимой и лицом не малого достатка.
Тофик Александрович (поменянное отчество более соответствовало московским реалиям) сразу зарекомендовал себя человеком деловым, несуетливым, вдумчивым и полностью отдающим себя с юности намеченным целям, почитая науку за суть своего существования. Профессора, метким глазом выделили его из числа беспечных московских студентов, кои не очень-то настраивались грызть грузный гранит науки, а большей частью просиживали, прожигая данные родителями на карманные расходы деньги, в уютных местах столицы, в частности в кафе «Лира», внимая огненным балладам-спичам Андрея Макаревича, в надежде, что их птица счастья цвета аквамарин никуда не денется, и поэтому можно, выскочив из штанов в новомодные джинсы, гулять пока гуляется, полагая, что большая наука для старпёров, которым от жизни многого уже не нужно.
Так уж случилось, что в одной лаборатории с Тофиком Александровичем трудилась молодая аспирантка Ниночка. Нина Ивановна со всей серьёзностью устремлённого характера отдавшись науке, очень хотела принести себя на алтарь Родины, и если было нужно ради высокой цели пострадать на благо человечества, она бы не задумываясь сделала это, полагая интересы общественные выше своих собственных. Примером её самопожертвования может служить прививка плохо излечимой болезни, чтобы на себе испытать степень влияния вакцины, разработанной родной лабораторией, за которой последовала нешуточная болезнь. Но всё обошлось, кроме подозрения врачей, что иметь детей перспективная аспирантка уже не сможет. Молодые люди, работавшие вместе, не имели никаких шансов не увлечься друг другом. Похожесть характеров и устремлений очень быстро их сблизили, но прошло ещё долгих два года, прежде, чем молодые и очарованные друг другом, они решились оформить официальный брак. У Ниночки от безвременно ушедших родителей осталась уютная «двушка», в которой и решено было отпраздновать почти студенческую свадьбу. Аспирантов за широким столом набралось много. Пришли и господа профессора, благоволившие не обделённой талантами и трудолюбивой паре. Немного омрачало московскую свадьбу то обстоятельство, что бакинские родители приехать категорически отказались, мотивируя своё неодобрение тем, что женитьба единственного сына на русской в их далеко идущие планы никак не входила и его будущее они видели в Баку, а не в Москве, но этот демарш мало кого озадачил; рассуждения сторонних наблюдателей сводились к тому, что молодые твёрдо стоят на своём пути и смотреть вдаль им предстоит своим собственным взором.
У счастливых супругов началась личная жизнь, как-то очень хорошо разделённая на совместную работу и уютное домашнее препровождение. Бирюлёвская квартирка досталась Нининым родителям в связи с переселением из коммуналки на Сивцевом Вражке. Прожив счастливую юность в московском центре, Ниночка с большим увлечением знакомила своего Тофика с любимым городом, и, приехав на метро в свой спальный район, они до глубокой ночи могли делиться увиденным, воспринимая Москву как родину их семейной жизни. Постепенно, потребность к познанию окружающего мира привела к поездкам по «Золотому Кольцу», а когда стало можно, кордоны чуть приоткрылись, и их институтский профсоюз заимел возможность предоставлять путёвки за границу, они ринулись туда с недюжинной энергией, открывая для себя новые страны, города, и в конце концов, новых людей, памятуя, что нет ничего интереснее человеческого общения. Бывая в Париже, они, взявшись за руки, пешком, покоряли железную лестницу, ведущую на первый ярус Эйфелевой башни, а там, за крошечной чашечкой крепчайшего кофе обсуждали табличку о пребывании здесь первого космонавта, кумира и соотечественника. В развалинах Рима они видели начало родного Тофику Александровичу Баку, а у стен Колизея воображали себя патрициями. В Хорватии они были хорватами, а в Сербии сербами, но и там, и там им хотелось залезть на высокие торжественные звонницы, и оттуда пытливым взглядом обозреть дотоле неизвестные окрестности. В течение двадцати лет они везли в свою уже профессорскую квартиру милые сувениры, обустроив всё так, чтобы пришедшим друзьям по маленькой вещичке восстановить всю картину былого путешествия.
Однажды, они шли на океанском лайнере у пространных берегов Норвегии, посещая многочисленные фьорды, как дети радуясь ни с чем не сравнимым видам. В игрушечном Бергене трап подали как-то неудачно. Тофик оступился и упал в расщелину между кораблём и причалом. Нина, ни секунды не медля, бросилась за ним. Пару быстро выловили из местного Гольфстрима, и это приключение очень долго, как притча во языцех, было их, во всех деталях обсуждаемой темой, притом, муж отчаянно сожалел, что она, а не он бросилась спасать его драгоценную жизнь. Их отношения ровно и благостно переливались из года в год, но маленькая тень какой-то несостоятельности беспокоила уязвимую женскую душу: у них не было детей. Она видела, что это обстоятельство Тофик переживает болезненно, но когда тема затрагивалась, он жену подбадривал: «Дорогая, всё хорошо, нам и вдвоём живётся не скучно и счастливо».
За двадцать лет их совместного проживания бакинские родители навещали семью два раза. Невестка им не то что бы не нравилась или была ненавистна, она просто не вписывалась в круг их семейных ценностей и довольно прохладные расставанья освобождали Нину от стороннего взгляда, недоброго и угнетающего.
Это случилось как-то исподволь, свекровь с визитами зачастила. Она что-то с жаром доказывала сыну (во что Нина была не посвящена), и от визита родительницы к следующему её любимый становился всё раздражительнее и мрачнее, и всё чаще он стал замыкаться, не говоря о причинах. В очередной материнский наезд всё неожиданно выяснилось: свекровь поставила условие: или за год у супружеской пары рождается ребёнок, или её сын уходит к молодой жене: девушку из хорошей семьи уже приискали, и, как надеется мать, она лучше чем русская невестка справится с обязанностями хозяйки и матери, и её сын достигнет того, чего он лишился по вине русской возлюбленной.
Гром с ясного неба грянул убойно. Колокол звонил по Нине. За последующий год пополнения в семье, конечно же, не случилось и однажды жена, придя домой, поняла, что горячо любимый муж её покинул. Объяснений не было, истерик с её стороны тоже. Нина Ивановна на исковерканную жизнь ни разу никому не посетовала. Внешне это была та же женщина, но нутро опустело, она понимала, что другого счастья уже не будет, и попыток для его обретения не предпринимала.
Прошло пять лет. Нина от сторонних людей знала, что у Тофика всё сложилось как нельзя лучше. Молодая жена родила двойню и хорошенькие девочки радуют и его, и его уважаемых родителей, так что запоздалое счастье хлебай полной ложкой – не перехлебаешь.
На пятидесятилетие любимого мужа Нина Ивановна накрыла стол. Два прибора заняли своё место на белой скатерти – пятьдесят, по числу лет, свечей было зажжено торжественно и одиноко. Каждый из годков лил свои восковые слёзы, и брошенка перебирала их в памяти, вспоминая, какими они были счастливыми.
Поздний звонок ожидаем не был. Он озадачил, но открыть всё-таки нужно. На пороге стоял Он, виновник сегодняшнего торжества. Хриплый от волнения голос: «Впустишь?» «Входи». «По какому случаю праздник?» «Отмечаю твой юбилей». Какие-то глубинные рыданья прорвались из мужской груди, безоговорочно сообразуясь с её настроением. Отступник совершенно безвольным движением встал на колени: «Нина, прости»! «Я тебя давно простила». Она поспешила поднять этого родного, до сих пор любимого человека, Тофик уже почти встал, но вдруг, как-то грузно и совершенно безжизненно стал заваливаться на бок. Она смогла подхватить нелёгкое тело, дотащив его до дивана и заметавшись в поисках чего-то, вдруг отчётливо поняла: всё кончено. Его мятущееся сердце не выдержало нагрузки встречи и перечеркнуло жизнь. Беглеца за счастьем убили последние годы жизни не своей, а указанной другими. Она вмиг потеряла всё: его, себя, последующее существование показалось ей ненужным и совершенно бессмысленным.
Последние воспоминания прожитых вместе лет, как дикие лани, метались в памяти, озаряя всё затухающим светом. Свечные огарки источали горестные слёзы: она больше никогда не будет с любимым, никогда не пойдёт с ним рука об руку, и не поговорит обо всём на свете.
И всё же любящее сердце обмануло судьбу. Взяв своей чуткой рукой его холодеющую руку, она легла рядышком на диван, и, вытряхнув из пузырька горсть снотворных таблеток, глотнула их разом, подводя итог празднуемого пятидесятилетия.

[RFP]

Кхм...
Юрий Николаевич...
Я те так скажу... ТЫ Писатель, а не Поэт.
Пиши пока не поздно больше прозы - вот именно такой, какой ты написал сейчас. Плюнь на стихи.
Стихи не спетые как песня - пустой звук. У тебя хорошо получается проза. Это мягко говоря мало кому дается.
Пиши. Больше пиши и разного. С множественными дополнениями из жизни. Пиши не как на душу придется, а как душа просит.
Пиши. прозу. И тогда помимо музыкального дара в тебе (ну или в Вас, как угодно) проявится талант Писателя Прозаика.
В топку стихи. Стихи это не твоё...
А вот Прозу...
Пиши...
))

[NORD]

Кхм...
Юрий Николаевич...
Я те так скажу... ТЫ Писатель, а не Поэт.
Пиши пока не поздно больше прозы - вот именно такой, какой ты написал сейчас. Плюнь на стихи.
Стихи не спетые как песня - пустой звук. У тебя хорошо получается проза. Это мягко говоря мало кому дается.
Пиши. Больше пиши и разного. С множественными дополнениями из жизни. Пиши не как на душу придется, а как душа просит.
Пиши. прозу. И тогда помимо музыкального дара в тебе (ну или в Вас, как угодно) проявится талант Писателя Прозаика.
В топку стихи. Стихи это не твоё...
А вот Прозу...
Пиши...
))

плюсую... ведь сто раз уже про это было... нет, охота быть поэтом....

[Юрий Николаевич]

Мои просвещённые читатели. Однообразие периодичности издания несколько убаюкивает, а, как метко заметила одна из поборниц украинского майдана: «Хлопцы хочут драйва». Наш драйв будет несколько иного толка. Я постараюсь в режиме нон-стоп, по-возможности в день по стихотворению, предоставить серию стихов о реке, на которой родился, которую всю жизнь почитаю своей, которую я люблю и глубоко уважаю. Приходится осознавать, что компьютерных читателей по берегам этой, совсем не центральной речки, не очень много, и внимание к этим страницам может быть небольшим, так как наш местный истеблишмент в столице области, но, зато тех, кого эти страницы заинтересуют, смогут получить новый взгляд на нашу вечную красавицу. Тема обширная, мной любимая и далеко ещё неисчерпанная. Если есть люди, которым единение будущего материала претит, зайдите во «Взгляд» через недельку, поговорим о чем-то другом. Очень бы хотелось от читателей, проживающих на этой красивой, полноводной и, надеюсь, для них счастливой реке, увидеть отзывы: что им созвучно, а какие стихи вызывают отторжение. Людей, с повышенным тонусом самооценки попрошу от комментариев воздержаться. Каждого благодарю за прочтение этого материала.
К сему. Ю.Н.С.

Убы житейская история

Берег Убы – книгу новенькой повести
Стали листать люди русской народности
На корешке вновь пришедшие лица
Будут читать этой книги страницы.

В новых строках лес убинский валили
Ставили избы, ватагой рубили.
Печи с утра кучерявили трубы
И оживали вновь сбитые срубы.

Дальше все вместе вели раскорчёвку:
Лес на постройку, а веточки в топку
Пашни вдали, а вблизи огороды
И отдаляла пшеничка невзгоды.

Мельницы мелят муку на блиночки –
Жизнь предложеньями точка за точкой.
Бык тащит плуг от земелюшки тяжкий
Будет на зиму и хлебца, и кашки.

Лыжи о снег свежевыпавший вытри
И на охоту за мехом от выдры.
Носит шубейку нарядная дочка:
Выдриха – наше селенье, и точка.

Книга всё дальше и всё интересней.
Жизнь протекает то с матом, то с песней
А на страну наползли супостаты
И опустели просторные хаты.

Этот народ – хоть пахать, хоть сражаться:
Дома соседи, в окопе – собратья,
Сеча кончалась, ряды наши тая
И возвращались солдаты Алтая.

Снова за плуг, за топор, за литовку–
Косим траву, собираем морковку,
Гоним к Убе своё тучное стадо,
Слава судьбе, нам другого не надо.

Лишь бы война вновь не сжала военных
Не разделила на мёртвых и пленных,
Не позвала в свои дальние дали
Где вместо радостей, только печали.

Ну а раденье в труде нам привычно
Будем мы жить нашей жизнью обычной
Будем любить наших жён и детишек,
Будем мы зрить с наших сопок как с вышек.

И к оглавленью продвинулась книга.
Съедена хлеба большая коврига.
Мы прочитали судьбы откровенность
Строчки попали уже в современность.

Знаем, за счастьем загонят в колхозы.
Радость не радость, а слёзы не слёзы.
Раз сотворилось, работали лихо,
Чтоб не случилось житейское лихо.

Кровь в нас бежит или просто водица?
Как нашей памятью распорядиться?
Здесь, в послесловии книги ответьте
Этой земли просвещённые дети.

Ну а Уба – украшенье природы
С нами на многие, многие годы.
Будет поить как из чистой криницы
Крепкое племя, ведь мы же убинцы.

Уважаемый читатель.
То, что Вам понравился мой рассказ – закономерно, и то, что вы терпеть не можете мои стихи, тоже можно принять без всяких сомнений. У каждого есть собственные предпочтения, и бороться с ними бессмысленно. Если бы Вы попробовали мои работы рецензировать, нашли бы слабые стороны, указали на отсутствие рифм, социальности или новых мыслей, я бы с Вами подискутировал, а когда на себя примеряют роль прокурора, здесь говорить не о чем. Я не сообразуюсь с мнением таких людей, потому, что волен творить помимо их осуждений, и у меня, как и у всякого человека, есть право и на удачу, и на ошибку. Надеюсь, что и стихи мои кому-то нравятся.
Хочу пожелать Вам всего доброго: дышите полной грудью, радуйтесь жизни, смейтесь, любите, а если кто-то без объяснения причин вздумает ваш жизненный путь по-своему подправить, посылайте его чёрту.
Юрий Николаевич.

[RFP]

Блин сто раз говорил вам о ваших стихах в разной манере изложения.
Вы уважаемый писатель рифм только и умеете что зубы скалить, да отмахиваться.
Но я не прокуратор, а вы не Иешуа.
Пишите сколько влезет в ваши странички. Я не ваш корректор. Это или сидит внутри, или вообще нет.
У вас, Юрий Николаевич нет способности к стихосложению. Вы (увы) в этом графоман-с...
Как это не жаль...

[NORD]

Не,ну а чо... неплохая попытка развести народ на чтение)))) новичков на форуме до фига - пусть рецензии строчат))) может тоже в стихах кто нибудь сподобится.удачи.

[RFP]

Не,ну а чо... неплохая попытка развести народ на чтение)))) новичков на форуме до фига - пусть рецензии строчат))) может тоже в стихах кто нибудь сподобится.удачи.

Графоманы рецензируют графоманов?
Куда мы катимся! Правильно говорит Экзот. Коекакеры.
Умеешь хорошо в дуду дудеть - дуди. Не лезь в поэты.
Это я не про частный случай. Это про общую тенденцию))

[LezheBokAEt]

Взгляд из Москвы

Неа, такая во весь рост. И еще на заднем плане храм такой небольшой.
Кстати, наша была не гречанкой, а римлянкой. Может она - наша через Сербию проходила, когда к нам шла?