Взгляд из Москвы

[Alisha]

Как раз напротив – мой любимый вид – величавый Ново–Спасский монастырь.
Это цитадель веры, а в прошлом, заслон Москвы от многочисленных захватчиков.
Дальше по фарватеру реки Москвы, выгнулся огромный Краснохолмский мостище, что соединяет Павелецкую с Таганкой. Если проследить за юрким корабликом, за Гончарной набережной начинается Котельническая, где и стоит одна из диковинных сталинских высоток, коих в Москве насчитывается до семи – построенных к восьмисотлетию столицы. Восьмая была подарена Варшаве, и до сих пор является её самым красивым зданием. Отсюда чуть пройдём по кругу обзора. Перед нами улица Садовая, ещё недавно начинавшаяся неказистыми домишками, теперь она отворяется громадами нового московского стиля Хай-Тэк.

Здорово!!!

[управдом-друг человека]

Спасибо Юрий Николаевич!
Высотка на Котельнической....навеяло,,

Спасибо!

[Rayoflight]

Здорово!!!

Вы, Алиша, явно вдохновили ТС своим неологизмом "Москвоведение." Почему бы вам не развить это в традицию? Вы вводите термин, ТС отвечает тематическим постом. Как вам идея?

[Alisha]

Вы, Алиша, явно вдохновили ТС своим неологизмом "Москвоведение." Почему бы вам не развить это в традицию? Вы вводите термин, ТС отвечает тематическим постом. Как вам идея?

что вы Рол москвоведение не я придумала, а Лужков )

- - - Добавлено - - -

Вы, Алиша, явно вдохновили ТС своим неологизмом "Москвоведение." Почему бы вам не развить это в традицию? Вы вводите термин, ТС отвечает тематическим постом. Как вам идея?

что вы Рол москвоведение не я придумала, а Лужков )

[Rayoflight]

что вы Рол москвоведение не я придумала, а Лужков )

А я-то, провинциал эдакий, и ведать не ведал. Спасибо, Алиша, расширили горизонты ) Но о тематических подачах подумайте. Творческий тандем-то вроде наметился )

[Юрий Николаевич]

О Высоцком
Я прекрасно помню тот день, когда впервые услышал этот хриплый, надсадный голос, который даже не пел, а больно выводил свою выстраданную историю. Шёл
1966 год, я в городе Львове, ещё в учебном подразделении. У соседей радистов практиковался ночной вид обучения азбуке Морзе. Заключался он в том, что во время сна, в казарму ставился громоздкий армейский магнитофон, и пока не кончится плёнка, уши бедных будущих радистов насиловало занудное пение тире и точек.
В один прекрасный вечер, перед отбоем, старшина поставил новую кассету.
Неизвестный голос просто обескуражил. Такого исполнения я не слышал никогда.
Это было настолько самобытно, что во время слушания никто не промолвил и слова.
Я был просто ошарашен. Две песни – «Порвали парус» и «Нейтральная полоса», крутились бессчётное количество раз. Мы даже не знали имени исполнителя, но принимали безоговорочно: вот это наше.
Век Володи Высоцкого пришёлся на век магнитофонный, всё совпало, и уже живя в Москве, в ЗИЛовском общежитии, мы до дыр докручивали плёнку, вновь и вновь
извлекая завораживающий голос. После фильма «Вертикаль», из каждой комнаты нашего огромного дома в Чертаново, неслось: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной!» На головном предприятии нашего завода, в то время трудилось более семидесяти тысяч в основном молодых людей, и каждый про себя напевал всё новую и новую песню Володи, а на туристических слётах, в каждой палатке, под гитару, зачастую с треснувшей декой, оралось: «Где твои семнадцать лет?» И импровизированный хор, с большим чувством и неимоверной отдачей, ответствовал: «На Большой Каретной». Дальше был чёрный пистолет, и так, почти до рассвета, а репертуар Владимира Высоцкого не кончался.
Эти песни объединяли, и были чем- то вроде гимна нашей молодости.
Попасть на «Таганку», в то время, было практически невозможно. Люди, в ожидании открытия кассы, сидели ночами, с записанными химическим карандашом номерами на руке. Оставалось одно – обращаться к спекулянтам. На «Пугачёва», я купил два билета, по двадцать пять рублей, а мой не маленький на то время оклад, равнялся ста пятидесяти. Володя играл Хлопушу. До сих пор помню его монолог, где он, нажимая на глотку провозглашал: «Проведите, проведите меня к нему, я хочу видеть этого человека». Этого человека хотели видеть все. Поклонение Высоцкому
превосходило все мыслимые пределы. Куда бы он ни направлялся, везде встречал
поющие его голосом магнитофоны, выставленные в открытые окна. Достать напечатанные стихи было невозможно, и я, с магнитофонной ленты переписывал их в тетрадку, которую храню до сих пор.
Время бежит катастрофически быстро. Страна проводила московскую олимпиаду.
Я почти на всю зарплату набрал билетов, и всё свободное время купался в олимпийской роскоши.
Эта весть была просто невозможной, меня она повергла в ступор: «Умер Володя».
Москва эту кончину замолчала, но людям рот не заткнёшь, назавтра все знали, что нашего кумира не стало.
На третий день, примерно вычислив время погребенья, мы с сестрой, направились на Таганку. Таганская площадь пахла нервозностью и навозом. На олимпиаду привезли лошадей, и их вагончики, занимали центр обширного пространства.
Никто не мог сказать, что происходит, и что будет происходить. Народ в неведении собирался толпами, обсуждая: будут ли пускать на прощание, откроются ли двери вообще, и когда начнутся похороны. Все крыши на Таганке были заняты людьми.
На детском универмаге «Звёздочка», «раёк» был полон. Народ оседлал даже крыши телефонных будок, чтобы хоть что-то из происходящего увидеть, но дверь театра была закрыта, и зов глашатая безмолствовал. Милиционеры получали из уст высокого начальства очередной приказ, согнать с какого-то дома, разместившихся там людей, но когда те, бежали его исполнять, начинался угрожающий ропот всей толпы, и в очередной раз, блюстители порядка, теряя фуражки, отступали.
Здесь я впервые увидел противостояние государства и народа: одни хотели с хорошей миной провести мероприятие, не замечая смерти поэта, а любящие его люди, старались по-человечески проводить кумира в последний путь.
Моя рабочая смена начиналась в три. Пробыв на площади до двух часов и ничего не увидев, как говорят в народе: «Не солоно хлебавши», мы с Таганки уехали. До сих пор, очень сожалею, что не проводил поэта в последний путь.
На Ваганьковском, недалеко от входа, стоит Владимир Семёнович. Возле его могилы всегда много народа с гитарами, и теми самыми песнями, которыми была полна наша молодость.
***
В галопирующем автобусе

В галопирующем автобусе
Я лечу по своей провинции,
Оставляя свой след на глобусе,
Поощряя свои амбиции.

За окном голубой каёмкою,
По тарелке земли речонка –
Её песня такая тонкая,
Её талия – малоёмка.

А с другой стороны, на траверзе
Сопки лбы обрамили каменьем,
Где намедни тюльпанов завязи,
Нынче вышли цветастым знаменьем.

А вершины, что к небу близкие
Глыбы калят высоким солнышком,
А подошвы землисто-глинские
Служат им травянистым донышком.

А поля впереди – пшеничные,
А поля впереди – свекольные
И поляны есть земляничные
Очень сладкие и спокойные.

А вверху облака как пёрышки –
Голубиный полёт затерянный,
А по небу снуют воробушки,
А пути измеряют мерины.

В галопирующем автобусе
Я готов хоть до края света,
Оставляя свой след на глобусе.
На покой налагая вето.

- - - Updated - - -

Ну а теперь, я бы хотел воздать знак восхищения человеку широкой натуры.
Рол – привет! Ваша первоапрельская шутка по поводу моего рассказа полностью удалась. Да кто же Вас надоумил так деликатно разыграть всех в день Дурака?
Ваш талант неимоверной силы и день проявления выбрал себе под стать.
Когда есть такие мощные пиар агенты, за популяризацию своих произведений я спокоен. Вы мне нравитесь, Вы шухерной, есть в Вас какая- то чертовщинка, которая делает Вас юморным и прикольным. Вы такой противоречивый, даже не верится, что такие ещё есть. Как удачно в отношении моего рассказа Вы применили термин
«на порядок хуже». Это значит, всё ранее написанное, и в подмётки не годится этому рассказу. Благодаря Вам, он приобрёл приставку «Мега», и просто обречён на успех. Я уверен, что Ваша аннотация приведёт к его прочтению большинство читателей нашей обширной области.
Как это греет, что Вы от меня на расстоянии дыхания. Рассказ был отправлен поздно ночью, а утром он, после Вашей аттестации, уже шедевр. Батенька, Вам надо иногда спать, ведь Вы всё на сайте, всё на форуме, и всё (люди не поверят) – безвозмездно-
культуры для.
Мне нравятся люди, которые могут на полном серьёзе пошутить. Ваше выступление из этого ряда. Это высший пилотаж, а уж в день Дурака, так это ж вообще святое.
Дерзайте, не сбавляйте градус своего служения истине, и Вам за всё сполна воздастся.
Как я рад, что Вы у меня есть! В противном случае такого партнёра надо было бы выдумать.
Друг мой! Немного отдохните, наберитесь пару, ведь Вы - гудок моего паровоза.
Сердечно Вам кланяюсь, за то, что приучаете общество привыкать ко мне. Ваши заслуги неисчислимы, и Вы, как главная виртуальная звезда, должны об этом знать.
Если что у Вас не так, готов посодействовать в разрешении конфликтов. Зовите меня просто, без обиняков - Юрий Николаевич.
Сердечно благодарю за оказанную услугу, надеюсь и впредь наше теснейшее
взаимодействие будет плодотворным. Лавровый венок за мной. Привет супруге!
Ю. Н.

[Rayoflight]

Ну а теперь, я бы хотел воздать знак восхищения человеку широкой натуры.
Рол – привет! ... Вы всё на сайте, всё на форуме, и всё (люди не поверят) – безвозмездно-
культуры для.... Лавровый венок за мной... Ю.Н.

Прочёл. Тронут. Лаврушку не высылайте, однако.

Здесь всё и правда безвозмездно;
Вопрос лишь, всё ли тут всерьёз.
ЮН воззвал ко мне из бездны.
Спасибо! Рассмешил до слёз.

[Юрий Николаевич]

Уважаемые читатели.
Чем больше мы с вами обсудим жизненных тем, тем интереснее наше общение на страницах «Взгляда из Москвы». Жизнь прекрасна и удивительна, но может случиться то, что мы сами подготавливаем собственным невежеством и расточительностью. Богатство нашего родного дома, по имени планета «Земля», не беспредельны. В последнее время мы их черпаем полной мерой, мало заботясь о тех, кто придёт на наше место. Накапливая отходы, загрязняя водоёмы, мы приближаем коллапс, который при нынешнем пользовании жизненными ресурсами – неминуем. Ещё в 1866 году немецкий биолог Эрнст Геккель ввёл термин «Экология», как наука о взаимоотношении организмов между собою и окружающей средой, а 15 апреля был международный день экологических знаний, коему я эту страничку и посвящаю. Она у нас будет именоваться «Зелёной».
Освещая этот предмет, трудно не впасть в назидательность, поэтому постараюсь донести до читателя своё понимание бережного отношения к природе в стихах.
***
Есть в океане далёкий остров
Есть в океане далёкий остров
С теми, кто жил там, всё было просто,
А обитатели – птицы, да хищные змеи,
Стаи пернатых от счастья тая,
Каждой весной туда прилетая,
Вновь своей жизненной силы вершили идеи.

Здесь из яиц, вылуплялись птенёчки,
Для островка – золотые денёчки,
Чтоб их кормили, они неустанно пищали.
Ну а для змей, только птенчик пища,
Кто пресмыкался, пернатых ищет,
Змеи для корма из нор потайных выползали.

А проглотить могли птичку лишь малую,
Если побольше, то нет, а то мало ли.
Те две недели за год их обильно кормили.
Время прошло, птахи оперились,
Змеи в расщелины горные вперились
И безмятежно денёчки их тёплые плыли.

Чтобы прервать благодатное бдение
Лодка пришла, и без сомнения,
Два человека сошли, а для острова целая рать.
И чтоб развлечься - делать то нечего,
Ружья подняли тягостным вечером,
Для удовольствия начали птиц убивать.

Птахи на крылья, в небе беснуются,
Змеи в глубоких норах волнуются,
Эх, не видать бы им этих хохочущих лиц.
Выстрелы громом вдали отзываются,
Людям удел этот страшный так нравится,
И перебили без жалости, в гнёзда вселившихся птиц.

Ну а потом они в лодку и сплавились,
Видно на остров подобный отправились,
Есть ещё в мире немного таких островов.
Змеи в течение года помаялись,
И незаметно так тихо преставились,
Знаем же мы, что без пищи удел всех таков.

И островку благодатному ранее
Рок предоставил навечно быть раненым,
Голые скалы, и фауны нет никакой.
Ну а безумцы, что жизни здесь отняли,
Будут лишь только метаться по отмели –
Щедрым воздастся, а скаредным лишь не покой.
***
Фикус
Фикус выброшен на улицу.
Он в тревоге, он волнуется,
Ведь за ним ухода нет.
Его прошлые родители,
Пользы в нём уже не видели –
Заслоняет только свет.

А он был росточком маленьким.
Он пророс росисто-травненьким,
Удивляя всех вокруг.
И сосед слегка завидовал, -
Он таких ещё не видывал –
Подрастал зелёный друг.

Но не всё так однозначно –
Кустик вымахал удачно,
Занял угол, застит свет.
И хозяева решили,
Что их местом ущемили –
В угол втиснули буфет.

И стоит бездомный фикус,
У меня безумный искус-
Я его усыновлю.
Я сменю растенью кадку,
Привезу земельки сладкой
И как сына полюблю.

[Alisha]

Уважаемые читатели.
Чем больше мы с вами обсудим жизненных тем, тем интереснее наше общение на страницах «Взгляда из Москвы». Жизнь прекрасна и удивительна, но может случиться то, что мы сами подготавливаем собственным невежеством и расточительностью. Богатство нашего родного дома, по имени планета «Земля», не беспредельны. В последнее время мы их черпаем полной мерой, мало заботясь о тех, кто придёт на наше место.

Золотые слова, Юрий Николаевич!

А вот эти ваши строчки напомнили мне любимую Агнию Барто

Я сменю растенью кадку,
Привезу земельки сладкой
И как сына полюблю.

Я люблю свою лошадку,
Причешу ей шёрстку гладко,
Гребешком приглажу хвостик
И верхом поеду в гости.

Очень мило, Юрий Николаевич. Спасибо. Я думаю это действительно хороший детский (и не только - все мы родом из детства) стих!

[Rayoflight]

Алиша, вы регулярно опрыскиваете фикус Юрия Николаевича своим вниманием и это благородно. Но нет ли в вашем псоледнем посте намёка на то, что стихотворная лошадка ТС так и не покинула детсадовского стойла? Имхо напрасно вы привели Барто как иллюстрацию, она сразу заслонила ТС. Может, в дальнейшем вам просто ограничиваться похвалой в его адрес?

[Alisha]

Алиша, вы регулярно опрыскиваете фикус Юрия Николаевича своим вниманием и это благородно. Но нет ли в вашем псоледнем посте намёка на то, что стихотворная лошадка ТС так и не покинула детсадовского стойла? Имхо напрасно вы привели Барто как иллюстрацию, она сразу заслонила ТС. Может, в дальнейшем вам просто ограничиваться похвалой в его адрес?

в свете последних дебатов развернувшихся относительно понятия Провокация, не хотите ли вы сказать что я провоцирую рост фикуса поливом :)
насчетлошадкиного стойла всего лишь поэтическая перекличка
у поэтов это в традиции ))

[Rayoflight]

в свете последних дебатов развернувшихся относительно понятия Провокация, не хотите ли вы сказать что я провоцирую рост фикуса поливом :)

Не провоцируете - поощряете. Но при этом себе же (и нам) на потеху. Ваши посты здесь пишутся в стиле tongue in cheek )) Меня лично это, впрочем, веселит чрезвычайно.

насчетлошадкиного стойла всего лишь поэтическая перекличка
у поэтов это в традиции ))

ТС не с кем перекликиваться, помилуйте. Он вне поэтических параметров.

[Юрий Николаевич]

Моя жизнь, как я в этом давно убедился, развивается поступательно и по спирали.
События чередуются в другом временном отрезке, отмеряя жизненные закономерности и личные привязанности.
Если говорить о местах, которые меня сформировали и в которые, всё время влечёт зов моего мятущегося сердца, то их несколько: в каждом из них я оставил какое- то количество прожитой жизни, каждый дорог по своему, и все хороши как по отдельности, так и вместе, потому, что это – моя жизнь.
Первая притягательная сила это моя малая Родина – Восточный Казахстан. Шестнадцать лет бесследно не проходят, и главное моё становление и восприятие жизни прошло между этих милых сердцу сопок.
Далее, по хронологии, следует Грузия. Время, проведённое в Батуми и Кобулети – яркое романтичное и познавательное – со мной всегда, и могила мамы, которая умерла в прошлом году, умножает для меня значимость этого края.
Следующий жизненный этап – Украина. Когда дети были маленькими, ездили отдыхать в Крым, потом с женой работали в пионерском лагере, и изучали этот удивительный полуостров. Львов – отдельная песня, там прошли мои армейские годы, а после, ездили в этот западный город к родителям Наташи.
Там, где твой дом, там твоё сердце, и конечно, оно отдано Москве.
Куда бы меня ни заворачивала неслабая на повороты жизнь, я всегда по уже означенной спирали, возвращался к тем местам, которые для меня были начертаны Божественным проведением, вот пример: в Москве я жил во многих районах, и, наконец, уже больше двадцати лет обитаю на одной улице, с момента её рождения. Как вы думаете название этой чудной улочки? Правильно – Алма-Атинская. Я вас с ней сегодня познакомлю, тем более что в прошлом году у нас произошло знаковое событие – город подарил станцию метрополитена Алма- Атинскую». Теперь у нас в районе две станции метро, на разных ветках, это удобно, и если кто-то из читателей будет на приёме у нашего мэра, передайте ему мои благодарности. Окна моей квартиры выходят на Москву реку, на набережной парк и променад. В последнее время здесь поставили маленькие беседочки и большое количество мангалов. Теперь народ беспрепятственно жарит шашлыки без оглядки на полицию, а зимой здесь функционирует лыжный домик, где бесплатно выдают всю лыжную амуницию.
В числе побед и завоеваний нового московского правительства декларация постройки двухсот новых церквей. Первая из обещанных построена и освещена
Кириллом у нас, рядом с метро, чему и свидетельствует мой видеоряд.
Около двадцати лет назад, когда с детьми выступали в клубе самодеятельной песни, я написал для них песенку о нашем городе, сегодня я её вам высылаю.
Если моё послание вызывает интерес, то тему «Москвоведение» буду продолжать.
К сему – Юрий Николаевич.
***
Связь
Нить та, что связан я был с Казахстаном,
Держит меня каждый день неустанно,
Даже в Москве, среди вьюги февральской
Топаю улицей я Кустанайской.

Ну а живу-то на юго-востоке
Со стороны азиатской опёки –
Солнышко здесь и родное и близкое
Смотрит на улицу Алма-Атинскую.

Дом мой на ней, тот, что в самом начале,
Вольно стоит у реки на причале,
В окна смотрю: облака улетая,
Движутся в сторону сопок Алтая.

Вот ведь судьба – с Казахстаном быть связанным.
Путь проторить мне востоком заказанный,
Еду в метро, а дорога неблизкая,
Вот она станция Алма-Атинская.

Здесь я в себе совместил обе Родины,
Где моей жизни пути были пройдены.
Там, мои устья просторы и сини,
Здесь я в объятьях любимой России.
***
Московское гулянье
Мы шагаем праздничной Москвой,
По «Охотному», по улице Тверской.
Нас с «Садового» Есенин провожал,
А на «Пушкинской», сам Пушкин нас встречал.
Он в толпе, он растворился в ней,
Вместе с Пушкиным нам стало веселей.
Всё вокруг сверкает и поёт,
Вся Москва по улицам идёт.
Припев
Ура, кричат Москве, студент и дипломат,
Ура, кричат на «Трубной», парнишка и солдат,
Ликует на «Манежной», весёлая толпа,
Идём по праздничной Москве, и ты, и я!

На «Тверской», нас Юрий поджидал,
Он с коня нам руку подавал,
А « Большой» - под праздник отдыхал,
И хрусталь фонтанов разливал.
А на «Красной» люди к ряду, ряд,
Здесь стихийный движется парад –
Маршал Жуков встал на стременах,
Им Москва прославлена в веках.

Грянул дружно праздничный салют
По столице школьники идут,
Локоть к локтю держатся друзья,
Нам без праздника на свете жить нельзя.
Маяковский, сам нам подмигнул,
Ведь ему по нраву этот гул.
Даже звёзды древнего кремля,
Расцвели, как маки на полях.
***
Всех кто интересуется страницами «Взгляда из Москвы» поздравляю со счастливым Первомаем, желаю здоровья телесного и духовного.

- - - Updated - - -

IMG_7920.jpgIMG_7915.jpg

- - - Updated - - -

IMG_79161.jpgIMG_7917.jpgIMG_7918.jpgIMG_7883.jpg

[Alisha]

красотища!

Окна моей квартиры выходят на Москву реку, на набережной парк и променад. В последнее время здесь поставили маленькие беседочки и большое количество мангалов. Теперь народ беспрепятственно жарит шашлыки без оглядки на полицию, а зимой здесь функционирует лыжный домик, где бесплатно выдают всю лыжную амуницию.

завидую )

а из нашего окошка только улицы немножко ) Опять на детскую поэзию натолкнули )

[Юрий Николаевич]

Юспин.jpg

- - - Updated - - -

Виталий Кириллович

Моему деду Юспину Виталию Кирилловичу,
генерал – майору дальней авиации –
посвящается.

Мой дедушка первым бомбил Берлин –
Дальняя авиация.
Он вышел к цели только один –
Опасной была та акция,
И никуда не денешься,
В войну ты на бомбе женишься.

Никто ведь не смог, у него получилось –
В трагичное время всё это случилось,
Дальний бомбардировщик
На погоду не ропщет.
В ночь глухую идёт он один –
На Берлин.

Паёк на борту и подшлемник под шлемом
И только одна задача взлететь,
А это очень большая проблема,
От веса бомб – перегрузка есть,
Но надо терпеть – держись авиация
Ведь на тебя же надеется нация.

Взлетали вдвоём, лётчик видел за рощей
Взмыл и ухнул тяжёлый бомбардировщик,
И запас предназначенный Гитлеру бомб
Превратился в до неба взметнувшийся столб.
Нет не смог самолёт, и сгорел керосин,
Он теперь за двоих сбросит бомбы один.

Ах, как страшно терять друга прямо на взлёте,
Он старался не думать об ушедшем пилоте,
Он приказ получил, отработанный Ставкой,
И заставит врага испытать чувство страха,
И доставит на крыльях аварию
В вражескую Рейхканцелярию.

Тёмной ночи часы вместе с топливом тают,
Даже унты от холода не спасают.
Эх, поскорей бы братцы,
До Берлина добраться!
А там, пусть фашист не ропщет,
Поработает бомбардировщик.

А моторы гудят как натруженный шмель,
Крылья режут густых облаков канитель,
Крутят время трудяги-пропеллеры,
Чуть дрожат в напряжении лееры –
Трудно им, ведь в такие дали,
Без посадки ещё не летали.

А машина вгрызается в тёмные хмури.
Самолёт произвёл Комсомольск-на-Амуре:
«Забирайте, летайте» - строителей клич,
Перегнал его к фронту Виталий Кириллович.
Да, война – не мира идиллия,
И летит командир эскадрилии.

В Ставке ждут из Берлина тревожных вестей,
Знают: что-то не так – и не сыщешь костей,
Лишь останется гарь и сажа
От погибшего экипажа.
Не имут генералы неверия –
Летуны оправдают доверие.

Есть подлётное время, а города нету:
Надо чётче по карте смотреть на планету,
Штурман чует маршрут как голодная птица,
В этой чёрной ночи надо определиться,
А ему мнится дом, и родной город Клин,
А рука всё наводит пунктир на Берлин.

Экипаж ободрён: все увидели зарево,
И от спящих прожекторов нет ещё марева,
Этот город беспечен, и в том нет сомнения,
Он не видел ещё от войны затемнения,
А Виталий Кириллыч несёт страшный груз –
Он сейчас здесь один за Советский Союз.

Гитлер в бункер засел, как в берлогу медведи,
Но его ожидает сегодня возмездье –
Вам за боль Украины, за Москву, за Кавказ,
Отольётся слезами нападенье на нас,
И направив машину по центру Берлина,
Рычажок бомбомёта лётчик резко подвинул.

И случился удар, настоящий, не призрак.
И пилот самолёт уберёг от зениток.
Путь назад налегке, аж до дома, до хаты,
Но Люфтваффе готовит ему перехваты,
От усталости лётчик как будто бы в коме,
Но их финиш в Союзе, на аэродроме.
***
Ну а после войны служил он в Берлине,
И, разложив карты лоскут
Очень жалел озирая руины:
Но они же бомбили Москву.
Нет, не мы к ним с мечом, они сами пришли,
И от наших людей пораженье нашли.
***
Экипаж говорит, но молчит пулемётчик
Он в кабине, в хвосте, и волнуется лётчик:
«Эй, сержант, отзовись, два часа до подлёта.
Может быть, у тебя ещё будет работа».
Но отметила парня зениток купель.
Он уткнулся ничком, обхватив аппарель.
***
А назавтра орал бесноватый Геббельс,
Войдя на имперский балкон:
«Мы будем бомбить Уэльс.
Ведь во всём виноват Лондон».

Он ни на йоту не сомневался,
Что виновата Великобритания,
А дедушка только смеялся,
Не обращая на шум внимания.

И фюрер подумать не мог тогда.
Что дед, ещё будучи в чине майора,
Ещё на погоне одна звезда,
А он уже в качестве их прокурора.
***
Темноте благодарны: «Хай живе эта нич»,
И привёл самолёт ас Виталий Кириллович.
Он шагнул на крыло, его видят все вновь,
Слышит крики неважно, в ушах сохнет кровь –
Экипаж будто после сожжения,
Это от перенапряжения.
***
Вот как было тогда, как ковалась победа,
Помню как наяву я почившего деда,
Довелось если б мне за Отчизну стоять
Я бы взял СКС, тоже начал стрелять.
Но не дай Бог пройти этой тропочкой узкой,
Будь ты немец, поляк, украинец иль русский.
***
Я иду по Берлину, город очень хорош,
И огромное небо, и колышется дождь.
Надо мной пролетает большой самолёт,
А ведёт его очень надёжный пилот,
И несёт он не город взорвущие бомбы,
А пассажиров летящих толпы.
***
И я вспоминаю ушедшего деда,
А самолёт, улетая, тает.
В этом небе ковалась победа,
А войне объявляем локаут:
И не признать эту истину странно,
Ведь война – миллионов бич.
Лежите спокойно под памятным камнем
Юспин Виталий Кириллович.
***

Поздравляю казахстанцев с днём Великой Победы!

Стрелков Юрий Николаевич.