Взгляд из Москвы

[ВоффкА]

А чё, так это нормально, лежа на диване. ЮН заботится о тех, кому влом подняться в вертикальное положение.

это у него небось по политическим соображениям) кремль на боку))) ладна) но собор-то чего)

[Маафир]

Собор до количества.)))

[Юрий Николаевич]

Революционное

Натяну стальную каску,
Чтоб развеять грусть-тоску
И засуну под тельняшку
Я стиральную доску.

У друзей поры военной
Закажу противогаз,
Чтоб была поездка верной,
Чтоб ничей не портил сглаз.

Я напялю балаклаву
Как на танк защитный тент,
Завоюю власть и славу,
Проведу эксперимент.

Утеплюсь по-азиатски,
Из пальто пошью трусы,
Чтоб на сече холод адский
Не сразил моей красы.

А ещё баллончик с газом,
Очень нужен будет газ –
Лейкопластыря два разом:
Подобьют – заклею глаз.

По московским магазинам
Наберу бутылок рать
И наполню их бензином,
Чтоб эффектно зажигать.

И пройдусь по автопарку,
Семь покрышек прихвачу,
Разорюсь на зажигалку:
Я крутой и не шучу.

Я крутой, я парень дерзкий,
Всех кто против – полечу,
И уже готов к поездке,
Лишь билетик получу.

Мельтешит майдан как улей:
За Бандеру – твою мать!
И свистят шальные пули:
За кого мне умирать?

За бандитского сатрапа
Батальона «Нахтигаль»?
Чтоб того фашиста лапа
Вновь нас стала настигать.

Чтобы стала Украина
Расой избранных людей?
Без еврея и грузина
И совсем без москалей.

Чтобы Днепр границей вышел:
Здесь вот запад, здесь Москва.
Я разделся сел и выпил
С пистолетом у виска.
***

[Маафир]

Чёта бздю я уже.

[Юрий Николаевич]

Нас снова почтила своим присутствием красотка-весна, и её протянутая в виде солнечного лучика рука была мною поцелована. Такое умиленье рождает лирику.
Вот её-то, вместе с хорошим настроением, вам и предлагаю.

Начало марта

На сопочной полянке маленькой
Земля впитала снег проталинкой
И оживилось всё вокруг
А солнце греет почву волглую.
Светило гонит зиму долгую:
Так, исподволь, ни враз, ни вдруг.

В какой-то миг росточек выглянул.
От любопытства шею вытянул –
Явился жёлтеньким цветком.
Потом второй из-под валежника,
Из холодов встают подснежники –
Головка с жёлтым лепестком.

А март немного заартачился,
Но всё ж капелью обозначился,
Ведь очень скоро женский день.
И вот он тот цветочек маленький.
Он жёлтый, он совсем не аленький.
Но первым быть ему не лень.

Найду я ту полянку стылую,
От желтизны такую милую,
Сорву весны желанный цвет.
Я подарю красу вам женщины,
Чтоб были Вы добром отмечены
На много вёсен многих лет.
***


Коварная месть Самурая

Я женщина одинокая. Средних лет. Если быть совсем объективной, и к себе непредвзятой, то средних лет с небольшим запасцем. В сухом жизненном остатке имею: маленькую квартирку в Чертаново, неплохую работу кабинетного клерка, и настоящего хозяина своей уютной «двушки» – большого, беспородного но переполненного самомнением и своей значимостью, серого в полосочку, кота Самурая.
Этот образчик дворового барства задаёт в моём быту свой жизненный тон, и если в редкой признательности влезет мне на колени, чтобы от широты своих кошачьих чувств почесаться и старательно помурлыкать, у нас в доме воцаряется гармония и благодать. Но если у Самурая настроение дурное, он полон желчных излияний, в это время его не трож. Жёлтые азиатские глаза хищника становятся бешеными, и на пике своего отвратного духа эта мерзкая скотина может и укусить, а приведение его в чувство охаживанием веником, зверя ещё больше нервирует, и загнанный в угол, он в самый критический момент может оскалиться и зашипеть, и тогда – скрывайся за дверью. Самурай в своём буйстве крайне опасен. К моему счастью, он отходчив. Накопившееся отрицательное электричество вместе с избыточной злостью скоро испаряются, кот, как ни в чём не бывало, тычется в закрытую дверь: «Давай открывай, я иду мириться». Больше всего он не любит закрытых дверей, и после восстановления дружеских отношений Самурай вновь похож на домашнее животное – нежное и ласковое.
Пол моего питомца неопределёнен. Для меня он бесспорно естества мужского,
но уже в далёкой юности бедное животное подверглось нападку каменномочевой болезни. Удаление этих образований при первой операции прошло вроде бы успешно, но через полгода – вот он, на мою голову – рецидив.
В «Беланте» ¬¬¬– так называется кошачья\собачья клиника, объявили, что нужно готовиться к худшему, но шепнули, что есть некая дорогая операция, которая
может сохранить моему любимцу жизнь. Эта соломинка была схвачена, ведь мы одна общность, и потеряй я Самурая, семья стала бы неполной, а совесть, если ты не сделал всего для сохранения жизни любимого существа – болезненной. И мы решились. Операция длилась долго. Мочевой проток был выведен наружу, всё мужское начало пришлось убрать, но кошачья жизнь была спасена. От наркоза Самурай отходил мучительно. На его шею был надет прозрачный воротник, и зверь, в своём трагическом бессилии, не мог сорвать бинты со свежей раны. Кот был похож на мятущийся на ветру фонарь, и, чтобы последствия от операции прошли успешно, надо было быть у него внимательной сиделкой.
Вот такая у нас жизненная история. Эти трагические неурядицы не принесли каких-то кардинальных перемен в котячью психику, но я по-прежнему в смутные минуты самурайского негодования, его побаиваюсь.
В рабочем офисе над всеми властвует моя начальница. Она типичная бизнес-леди и «синий чулок», (боюсь, что к этой категории можно причислить и меня).
Мой шеф с утра и до неопределённо долгого вечера находится на работе, так как домашний очаг давно остыл, а завести друга подобного Самураю не хватает решимости.
Взятки моя начальница категорически не приемлет, но от билетов в Дом Музыки решимости отказаться было недостаточно, и так как друзей у неё, похоже, никогда не было, то сопровождать шефа в обитель развлечений выпало мне, ведь от такого приглашения подчинённые обычно не отказываются.
Дорога домой показалась удивительно короткой, и прошла за размышлениями, что же больше подойдёт к искристому костюму: серебряное колье, недавно привезённое из Индии, или тот комплект из броши и кольца, который подарил бывший муж, в первый – такой счастливый год совместной жизни. Мысленный выбор пал на колье, ещё ни разу не надёванное, прибережённое для специального случая.
Счастливо распахнутая во всю ширину дверь, даже ни удосужилась скрипнуть – признак её хорошего расположения. Самурай, распушив трубообразно хвост и грациозно (как могут только кошачьи) выгнув спину, трётся о снимаемые сапоги – напоминая, что время для кормёжки уже просрочено. В его глазах немой вопрос: «Ты, наверное, очень сытая, раз такая весёлая?» Только сейчас до меня дошло, что главная обязанность сегодняшнего дня не выполнена. Вчера кот доел последние крохи очень дорогой заграничной пачки «Пурина Про План», гранулы которого единственные в мире подходят моему болезному созданию. Немая сцена длилась недолго. Самурай понял, что его кормить сегодня не намерены и от его умиротворения не осталось и следа.
Глядя на мои радостные приготовления, он старался чем мог, обострить наши взаимоотношения: прыгал на колени, пытаясь зацепить когтем уже надетые ажурные чулки, злобно щурился, глядя исподлобья, отчего его тёмный зрачок превращался в чуть заметную щёлочку, в которой таился океан угроз, всем своим видом давая понять, что не одобряет моего сегодняшнего настроения.
Для театрального выхода у меня были куплены в фирменном магазине на Павелецкой весьма модные туфельки доброй английской фабрики Честер. За не особой надобностью, дорогая по всем статьям пара, пролежала в коробке около года, и вот сейчас выдалось время её обновить. Туфли были бережно сняты с антресолей, несуществующие пылинки сдуты, элитная обувь застыла на полу в коридорчике, в немом ожидании парадного выхода.
Помада и пудра у меня всегда под рукой в любимой сумочке. Тени и красивый тюбик помады для губ, привезённые из Парижа, и недавно подаренные моей лучшей, и более удачливой подружкой, делают своё буржуйское дело, ещё раз напоминая, что красота – страшная сила.
А вот и апофеоз создания образа: мои любимые духи Булгари – обильно, в пределах разумного, смачивают шубку и шарф, а за этим – изящные втирания за ушками и по шее.
Всё – готова к дальнейшим подвигам. Сумка схвачена, в неё втиснуты: новые туфли, маленькая театральная сумочка, под цвет костюма, надушенный носовой платок, таблетки от головной боли и фирменная шоколадка, на случай, если в буфет будет длинная очередь. Сосед Юрий Николаевич, встретившийся в лифте, в очередной раз сделал мне галантный комплимент, и в очередной раз подумалось, что я ещё ничего, и очень даже могу нравиться мужчинам.
На метро – быстрее. В вагоне появились, какие то смутные сомнения. Я не могла понять, что со мной, но настроение начало меняться, и не в лучшую сторону.
От Павелецкой – десять минут до высотной с инопланетной тарелкой наверху гостиницы Свисс, и вот она – хрустальная ваза Дома музыкальных грёз. Фойе камерного зала небольшое, но уютное. Сегодня фортепианный концерт. Играет маэстро Березовский, так же как и его фамильный тёзка – Борис Абрамович, окопавшийся в туманном Альбионе.
Второй звонок. Быстро переодеться и в Бель этаж. Шубка благосклонно подхвачена подрабатывающим студентом, туфельки как раз впору, афишка куплена, места заняты, ждём третьего звонка.
Начальница обычно не весьма разговорчива, но сейчас, есть что обсудить.
Разговоры обо всём, выливаются в явно подозрительное поведение всегда бдительной и щепетильной дамы. Ещё не успев сесть, она начала к чему-то принюхиваться. Меня это её бденье насторожило, но не придавать же всему значение, тем более что объявляют начало.
Молодой и ловкий Березовский, картинно опершись на рояль, с заблаговременно снятой крышкой, изящно поклонился, и, с отработанной тысячами приседаний хваткой, метко уселся на банкетку, кокетливым движением откинув фалды своего официозного фрака. Тонкие хищные пальцы нашли своё место над клавишами, руки упали, концерт пошёл.
Тем временем и я, после некоторого рассеяния духов, стала замечать пронзительный, и такой мне знакомый мускусный запах, а круг, в центре которого искомое, у начальницы сужался. Это неприятно, но теперь дама принюхивалась ко мне. Когда она определила, что источник запаха исходит от моих ног, была предпринята попытка брезгливо отстраниться. Что произошло, я поняла слишком поздно. Любимец (простите меня за это слово), нассал в новые туфли, коварно полагая, что это достойная месть за невнимание к своей персоне. Когда был пойман негодующий взгляд, я поняла что нужно делать: встать и уйти, так бы поступил всякий здравомыслящий человек, к коим я себя и отношу.
Двери музыкального храма, не разжевав, выплюнули меня в ночную хмарь. Мне было так плохо, что пригодились таблетки, как когда-то пригождается всё, что положено в сумочку. Ноги понесли к магазину «Четыре лапы», где была приобретена очередная порция кошачьего корма. Кот моё возвращение встретил одобрительно. Во время его аппетитной еды, я выпила выплеснутый в бокал коньяк, и, не раздеваясь, обнявшись с Самураем, мы погрузились в мир Морфея, а утром, отдохнувшие и просветлённые, постарались забыть вчерашнюю неприятность.

[Rayoflight]

Давненько не общались, ЮН. Со стихами, вижу, всё та же неизбывность, но что за деграданс случился у вас с прозой?

Прежде всего, почему от лица женщины решили повествовать? 8-го марта прекр. дамы ожидают от мужчин мужских деяний или, на худой конец, слов. Вы же, отбросив ставший привычным читателю камуфляж мачо, предстали на этот раз каким-то литературным трансвеститом.

Во время его аппетитной еды, я выпила выплеснутый в бокал коньяк, и, не раздеваясь, обнявшись с Самураем...

Вот это писаное вами... против человеческой природы как-то. Нет, такого пошиба шоу нам не нужно.

Не говоря о том, что "Во время его аппетитной еды" есть грамматический и смысловой бред. Как и рассказ в целом имхо.

[Юрий Николаевич]

Я достаю старую тетрадь «времён Очакова и покоренья Крыма». Она была записана ещё в те чудесные времена, когда родина была большой и раздольной, и в мои любимые края на чёрном и Азовском море можно было ездить без заграничного паспорта. Я вспоминаю Казантипский залив, где вместе с женой работали в пионерском лагере, а наши юные дочери носили красные галстуки.
В следующие годы мы останавливались в древней Кафе, и нынешняя Феодосия предоставляла нам свой Золотой пляж, а на досуге можно было заглянуть в музей мечтателя Грина. Свой культурный уровень нужно было повышать у самого Айвазовского, взирая на знакомый до трепета «Девятый вал».
Было просто необходимо сорваться ночью и на бешеном такси поехать в Коктебель, чтобы встретить солнце на вершине горы у могилы Волошина, или забраться на длиннющую гряду, откуда родом русский планеризм.
Судак – статья особая. Обширная генуэзская крепость ждала меня, чтобы завлечь в прошедшие века неутомимых аргонавтов.
На водопад Джур-Джур я уже забирался с маленькой внучкой на плечах, и когда мы оттуда окликнули наших внизу, бабушка чуть не лишилась чувств.
На вершине Ай-Петри откуда ни возьмись налетел страшный ветер и все столы, стулья и зонтики кафе, в котором мы сидели, смело в пропасть.
«Ласточкино гнездо» ещё не было загорожено корявым забором – заходи народ, любуйся.
В Ялте беззаботная толпа вовлекала в дефиле по набережной, а Ливадийский дворец изумлял соразмерностью своих линий.
Никогда не забуду свой день рождения, когда мы с дочкой спортивные и счастливые, шагали по Голицинской тропе, переходя из одной бухты в другую по
обширным пещерам, обильно населёнными летучими мышами, а огромный грот,
где когда-то останавливалась царская яхта, укрывал путешественников от палящего солнца.
Самшитовая роща с искорёженными старыми карликовыми деревьями готовила такой яркий и пряный настой воздуха, от которого у неподготовленного путешественника кружилась голова, а край забытого кладбища казался началом рая.
Да разве можно перечислить все радости, которые подарил мой старый приятель Крым.
Я постарался отплатить ему своей признательностью продекларированной на старых страницах почти забытой исповеди, где по потрёпанному корешку моей рукой заботливо выведено: «Крымская тетрадь». Большинство этих стихов было написано в виде песен, которые в сопровождении гитар пелись у костра под тёмным и очень звёздным куполом крымского неба.
***
Ялта

Мы шли, мы ползли перевалами старого Крыма
И все почернели, как негры, от зноя и дыма.
С рабами плантаций нас можно сравнить без натяжки
И потом промокли ковбойские наши рубашки.
Мы шерпами стали под звёздами и рюкзаками,
Но счастье увидеться с морем витало над нами,
Хоть я в этой жизни тогда ещё мало что петрил,
Но вот я шагнул, и открылась долина с Ай-Петри:

«Так это же Ялта, ребята, так это же Ялта»!
Давно я не слышал такого победного гвалта.
Мы к морю пришли, вот оно всё сияет в округе;
И море и Ялта в обнимку две верных подруги.
Пред нами мечты, под горою чудесница Ялта,
Сейчас мы рванёмся туда прямо с горного старта:
Ребята, смотрите, Алупка, всё видно с Ай-Петри».
Мы скоро там будем и бризом палатки проветрим.

Мы шли по дороге, и кеды пылили как веник,
На фуникулёра излишества не было денег.
А сердце стучало: «Тук-тук, скоро будем на море».
А в мыслях одно: вот дойдём и нам горе – не горе.
С тех пор много слёз пролилось в Учансу-водопаде,
Но снова себя я представил к великой награде
Волнение встречи, как будто я школьник за партой,
И снова спешу, как тогда, на свидание с Ялтой.
***

Джур-Джур

А речка с камешка на камешек, с юра на юр
И подбежала к водопаду, это он, Джур-Джур,
И завилась вода на много сотен кос,
А кто под ней стоит – уже почти матрос.
А кто её к себе примерил, тот почти герой,
Не замерзает под струёй лазоревой,
Как будто он напялил сто горячих шкур
И погоняет смельчака седой пастух Джур-Джур.

Мурчит река как кот: «Мур- мур»,
Грохочет водопад Джур-Джур,
Его прыжок с отвесных гор
Наш заглушает разговор.
Мурчит река как кот: «Мур-мур»,
Вдруг перед ней порог Джур-Джур,
На плечи плещет хрусталём
Мы не молчим, кричим, поём.

Из водопада пьёт благословенный край.
Он превратил долину в крымский рай.
Ты наклонился, пригубил, испил – вино Кокур,
Да и вино не то в сравнении с Джур-Джур.
Вода нам головы кружит – долой Кагор
И виноградари спускаются с окрестных гор,
Француз приехал, машет мне рукой: «Бонжур»!
Хрустальный мост? А я то знаю – водопад Джур-Джур.
***

Бастордо

Пью вино по шестнадцать грамм
И смотрю на морское дно.
А в ушах белых чаек гам,
Я тяну своё Бастордо.
Пью вино, а вокруг меня
Крыма южного скальный брег
И на прежних делах броня,
И парит душой человек.

Сладко тянется отпуск мой,
Я вам дам небольшой совет:
«Перестало тянуть домой?
Подавайтесь-ка в «Новый свет».
Сокол встретит вас крутизной,
А тропа, то на пляж, то вверх.
Здешний воздух такой хмельной –
В поднебесье дежурит стерх.

Ну а главное это то,
Что как в Греции всё здесь есть:
Мне тепло – ни к чему пальто
И на скальный трон можно влезть.
И свобода с ума свела –
Наслаждение – от и до,
Позабуду про все дела
И допью своё Бастордо.
***

[Юрий Николаевич]

Посвещается субъекту Российской Федерации, моему давнему другу – Крыму.

Мы

Закат был тусклый цепенящий
И полуостров падал в мрак,
И чуял вызов леденящий
Всяк, всяк, всяк, всяк.

А метрополия давила,
Живое превращая в тлен
И щедро жителям дарила
Плен, плен, плен, плен.

Ведь были времена иные
И был в фаворе наш язык.
Закон, когда мы все немые –
Дик, дик, дик, дик.

Нас разорвали по живому
Развеяв мощь, посеяв грусть.
И Крым звала всё время к дому
Русь, Русь, Русь, Русь.

Людей согнули как пружину,
Заклеив рот, замазав глаз.
В ответ собрался он в дружину
В раз, в раз, в раз, в раз.

И ветер с Родины летящий,
Сплотил разъятые умы.
Кто тот народ вновь в мир входящий?
Мы, мы, мы, мы.
17. 03. 2014.
***

Жемчужина

Я нырял за жемчужин наградой
В тихом месте вблизи водопада,
А добычей – луны утонувшей желанный привет.
След Селены сорвавшейся с неба
В глубине, что студёнее снега,
Где же он? Я, нырнув, получаю ответ.

Та работа отнюдь не для слабых
Я ныряю совсем не для славы,
Просто эта стезя непростой моей жизни удел.
Я дыханье таю, погружаясь
И на рок свой я не обижаюсь,
Вижу, розовый жемчуг в одной из ракушек созрел.

Ну а он так далёк – не добудешь.
Ну а он так хорош – не забудешь.
А достать ведь не хватит моих человеческих сил.
Не хочу с пораженьем смириться.
Я смогу в бездну ту опуститься.
Я рискнул и нырнул, и горошину ту ухватил.

И разгневал кого-то на небе.
Я в такой ситуации не был.
Налетел на ту реку какой-то несчитанный вал.
И понёс он меня к водопаду
Я в огромном смятении падал,
Был стихией повержен: поплыл, полетел и упал.

Я погиб, уничтожен и сломан.
«Нет меня», вот сегодняшний слоган,
След размазан по этой гремящей реке.
И несло меня прямо на рифы,
Но боренье являлось мне рифмой.
Я очнулся с жемчужиной крепко зажатой в руке.

16.03.2014.

[Elk]

Всяк, всяк, всяк, всяк.

"Ветер с моря дул, ветер с моря дул
Нагонял беду, нагонял беду"

[Лук]

Мне не отказывайте в Родине.

Мне не отказывайте в Родине,
Я здесь родился,
И у калины со смородиной
Воды напился.
И пароходом в детстве плавал я,
В Глубокое,
И видел вот она земля моя,
Широкая.

Мне не отказывайте в памяти,
В моём богатстве.
Не обвинят все жизни замятии,
Меня в лукавстве.
Пою всегда своё Отечество,
Мне это нужно.
Хоть проживает человечество,
Натужно.

В любви прошу, мне не отказывай,
Моя планида.
Моим внучатам сказки сказывай,
Про Атлантиду.
Люблю жену люблю детей,
Люблю просторы.
И мать люблю, и всех людей,
И эти горы.


Если, перевернув мою страничку, вы вернетесь на нее снова, значит нам с вами не безразлична судьба нашей Родины, красота которой может быть постигнута только ее узнаванием.

До следующих стихов. Юрий Николаевич.

Молодец Юрий Николаевич!! Вершите!! У меня к ва мпросьба: можете написать для моей дочери стихи (для песни) про Усть-Каменогорск? От имени девочки 15-16 лет? Ну или нейтрально от женского имени? Мы постараемся записать песню и ваша песня потом будет прокручиваться. Вы будете автором слов. Вы не против?

[Юрий Николаевич]

16.03.2014.
***
Предполагаю, что не все жители Восточного Казахстана смогли когда-либо побывать во вновь обретённом Русским Миром Крыму, и поэтому мои былые и сегодняшние попытки его поэтически описать могут быть познавательными, и, надеюсь, полезными.

Феодосия

Брошусь в море и буду скользить белой рыбой в волне,
А вокруг меня – Феодосия.
И залива кольцо медальоном на мне,
Воздух – просто амброзия.
И маяк на мысу – одноглазый солдат,
А моргнёт – оратория.
Я приехал и Крым не отец мне, но брат,
Вот такая история.

Снова старый причал принимает гостей –
Кипит вокзал.
А бульвар здесь не чужд знаменитостей –
Девятый вал.
Мариниста картину на память куплю –
Возьму домой.
Этот город, признаюсь, давно уж люблю,
Он точно мой.

Галерейной иду, там направо порт,
Он манит и притягивает.
И «Иван Кожухарь» свой подставил борт:
«Всем привет»! Он отчаливает.
Мне покажут божественной силы места,
В то поверю я.
И встаёт за бортом чудных гор красота,
Проплывает Киммерия.

Вот на траверзе бухточка вписана в круг –
Красота коктебельная.
Цепенеет в молчанье средь близких подруг,
То пространство молельное.
Одинокое древо на ближней горе,
Там могила Волошина
Успокоилось сердце в большой вышине
В скалы крепкие вброшено.

Приковал наши взоры скупой Кара-Даг –
Крепость чёрная.
Не сразил ту твердыню воинственный враг –
Непокорная
Несть числа под водой византийских галер –
Подаянья великие.
Много тайн забаюкали в лонах пещер
Своды их темноликие.

За кормой элегантный дельфиний эскорт –
Спины серые.
Будут с нами, пока не прибудем в свой порт –
Быстротелые.
Мы меняем курс, мы спешим назад,
В Кафе ждёт семья.
Вот маяк, за ним корабли стоят –
Феодосия.
***
Казантип

Казантипский залив нас встречает волной
И под ветром оливы шумят.
Ты как лебедь на воле и шея дугой
И по-царски встречаешь ребят
Ты привольно лежишь между двух полюсов,
Тех, которых мысами зовут.
И качает тебя старый дядька Азов
Нам вольготно и радостно тут.

А Казантип чуть-чуть волнуется
Борта с волной не нацелуются
И в даль большую к морю Чёрному
Проворно лодочка бежит.

А крымский берег удаляется
Как будто в небе испаряется
И к горизонту иллюзорному
Мой казантипский путь лежит.

Усыпает весь берег песок золотой,
Под ногами ракушки шуршат.
И черешня к нам тянется веткой – рукой,
Угощая приезжих ребят.
И летят паруса по окрепшей волне,
Снасти стонут, нам слышен их скрип.
Я кричу во весь голос: «Ты нравишься мне,
Я приехал к тебе Казантип»!
***

Домой

Экипаж каравеллы волнуется,
Всё гам и дым.
И спешит домой, не тушуется
К брегам своим.

Много лет в принуждённом плаванье
От тверди сей.
Много зим не видали гавани
Они своей.

Ведь назад тому год лихой назрел –
Раздрай настал.
И от матушки отделить успел
И оторвал.

И ракушкой борта облеплены,
И меркнет свет:
Те края раньше были ветрены,
А ветра нет.

И от этого безобразия –
Порядок дик.
Отдалилась страна Евразия –
Иссяк язык.

Каравеловы мачты сломаны,
Здесь вой-не вой.
Неприятности уготованы
Коль ты немой.

К горизонтам никто не ломится:
«Вы стойте здесь».
Но пришла от кремлёвской звонницы
Благая весть:
«Возвращайтесь братишки русские
К своим брегам,
И молитесь вы люди русые
Своим Богам».

И в обратном корабль плаванье –
К России шаг.
И на рее удачи знаменье –
Трёхцветный флаг.

Телеграмма: «Мы вновь идём домой,
Спешим, отцы».
Занимают причал изначально свой
Севастопольцы.
***
Читателю, перевернувшему странички нашего журнала далеко назад.
Если ваша дочь пишет музыку, это уже внушает уважение и к ней, как к человеку
творческому, и к Вам, воспитавшему её в этом ключе.
Для начала хотел бы узнать имя этой девочки. На ближайших страницах я пришлю ей лирическое стихотворение с посвящением. Увидеть город глазами юного человека задача не из простых, сразу не обещаю, но если что-то в подобном ключе получится – пришлю.
С уважением: Юрий Николаевич.

[Маафир]

Ни хрена не понял:unknown:

[fric1974]

Весна... Хиты пошли ))
Не, а чо ? Я тоже за Крым рад, он теперь под защитой.:sun_bespectacled:

[Маафир]

Весна... Хиты пошли ))

:lol2:Как это принято щас - ВАУ!

[Юрий Николаевич]

И снова здравствуйте.
Любимый праздник Русского Мира, который свято чтят и немцы и ненцы, и севастопольцы, и другие молодцы, уже замаячил на горизонте. Завзятые юмористы уже мнут в изощрённых умах свои новые шуточки или по новомодному – прикольчики, а рутинная часть населения, со скрипом в заржавевших мозгах, вспоминает старую-добрую, проверенную на многих поколениях подшучиваемых, шутищю: «А у вас вся спина белая!». Необходимо быть во всеоружии: отразить шутоинквизицию товарищей, и самому не прослыть фарисеем. По мудрейшей заготовке известной фирмы хочется петь: «Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит»… и вместе с тем, положение каждого обязывает избегать штампов.
Мне помнится, в прошлом году в этот славный денёк мы изрядно позабавились.
Один из представителей форумного истеблишмента (кто не знает, это люди, которые ничего не делают, но всю жизнь усталые, и ничего не производят, но прекрасно знают, как это делать) а именно – уважаемый литератор Ролик, имел честь прорекламировать мой рассказ. Поведав первого апреля, что ничего отвратительнее он не читал, выше названный Рол вознёс его до небес, чему и отдаю должное. Надеюсь, что и этот праздник у нас пройдёт уютно, по домашнему, по восточно-казахстански, с улыбкой на растянутых по самые уши губах: ведь если следовать логике древних, то лучше морщины на лбу, чем на биографии.
Вечно ваш, просто – Стрелков.
***
Я отдал несколько лет службе в нашей армии, люблю её, осознавая, что армия –
главный друг государства, который, априори, не продаст и не бросит в трудную минуту. Отдаю Вам одну из своих армейских шуток. Записным эстетам она может показаться грубой, но на то она и армейская.

Старлей

Это было в разведке, мы ползли за окопы,
А со мной друг мой редкий, и нам надо до дота,
А быть может и дальше, как судьба поведёт.
Я командую тихо: «Ну, Колюня, вперёд».

Языка приказали притащить до рассвета,
Это наша задача, честь и совесть задеты,
Эта наша планида: вам того не понять.
Мы вперёд потянулись, где ж его ещё брать?

Режем проволоку чисто, силы есть – ели каши
И как два баяниста всё играем без фальши.
Если что, поминайте, обходитесь без нас,
Потому что к растяжке привязан фугас.

Мы заряжены целью, мы на подвиг готовы,
Но хотелось увидеться с ротным бы снова.
Грудь вперёд, мы придём: «Что ж, здорово, старлей
И сто грамм нам с устатку за удачу налей».

Чу, в кустах кто-то курит, наш язык в плащ-палатке
Мы его с двух сторон обойдём – всё в порядке –
В глотку кляп, руки скрутим, а дальше – ей, ей –
Ты нас скоро увидишь, товарищ старлей.

Коля – парень не промах, есть в нём тайная сила
Наша связка бесшумно врага уложила –
Тянем тело азартно, вошли даже в раж
И припёрли трофей в офицерский блиндаж.

Где наш ротный? В хозяйство языка принимайте
И секретные факты из него выжимайте,
Но сказал часовой, что мы тёмный народ:
Три часа уж как штаб наш продвинут вперёд.

Сердце стало щемить в нехорошей догадке,
Что у нас с Николаем дела не в порядке.
Я вам всё рассказал: «Эй, приятель, налей».
А в сырой плащ-палатке шевелился старлей.
***
Р.S. Вторая строчка завершилась феерически – тремя до. Если у кого- то было что то подобное – поделитесь.